Яркие лучи солнца ударили ей в глаза. Господи, какая жара! А ведь уже вечер. Джин Кэссиди находился там, где она его оставила, и она уже была готова повернуть назад, но вдруг заметила белый лист бумаги, подсунутый под один из «дворников» на лобовом стекле.
Схватив его, она увидела выведенные карандашом каракули: «Не беспокойся! Духи помогут мне в моих поисках. С любовью, Санни».
Кэссиди оперлась рукой о капот машины и тупо уставилась на белую бумажку.
— Господи, помоги ей! — прошептала она, прикрывая глаза от лучей солнца, отражавшихся блестящими капотами машин.
Куда ее понесло? Зачем? Что за дьявольские поиски она затеяла? Чейз был прав, Санни уже давно не в себе. Ее поведение не укладывается в рамки разумного. Впрочем, кто знает…
Чейз, конечно, придет в ярость. Он ведь так не хотел, чтобы Санни приезжала к нему, а теперь она вырвалась на свободу и неизвестно, Чтоей взбредет в голову.
Кэссиди в отчаянии ударила каблуком по покрышке своего джипа, а затем стала медленно обходить ряды стоящих машин, пытаясь убедиться, что Санни не спряталась за каким-нибудь фургоном или не лежит под днищем пикапа.
Холодный пот прошиб ее, когда она двинулась обратно к подъезду больницы. Кэссиди не представляла себе, что скажет Чейзу. Итак, скорее всего, один из его братьев мертв, его другой, сводный брат… Впрочем, об этом потом. А его мать исчезла. И все по вине Кэссиди. О Господи, что же она натворила!
— Я знал, что ей не следовало сюда приезжать,— прошептал Чейз, когда Кэссиди рассказала ему о том, что произошло с Санни.
— Мне казалось, что она должна была повидать тебя.
— Ну, она не слишком долго задержалась здесь.
— А ты разговаривал с ней?
— Нет.
— О, Чейз!..— Она вплотную придвинулась к его кровати. Его налитый кровью глаз взирал на нее с осуждением. — Я уверена, что с ней не случиться ничего плохого.
— Я… я не стал бы на это рассчитывать. Кэссиди ухватилась за металлическое ограждение его кровати и нервно проглотила слюну.
— Прости меня, я хотела сделать, как лучше…
Он не ответил.
Успокаивая себя, она сделала медленный выдох.
— Есть и еще кое-какие новости, которые тебе следует знать.
— Еще что-нибудь радостное?— пробормотал Чейз, и Кэссиди уловила иронию в его голосе.
— Нет. Не очень.— Она вздрогнула.— Тот человек… в реанимации… сегодня умер.
Глаз закрылся, и в комнате наступила необычайная тишина. Казалось, Чейз перестал дышать, губы его были плотно сжаты, кровоподтеки на лице приобрели какой-то багровый оттенок. Из-за двери доносились приглушенные звуки — звонил телефон, переговаривались какие-то люди,— но все это казалось таким далеким и неважным…
Она склонилась над ним.
— Они все еще не знают, кто он такой, Чейз. Они хотят задать тебе несколько вопросов, как только доктор Окано даст разрешение. Ты… ты должен подумать, что ответить.
—Я. . скажу правду.
— Какую правду?
Он скосил на нее свой глаз, и она чуть не вскрикнула, прочитав в нем подтверждение своей догадке: да, умерший был Бригом.
— Это… это будет тяжело, Кэсс,— произнес он чуть слышно. — Для тебя. Для меня. Для всех.
Санни поблагодарила фермера и вылезла из запыленного пикапа. В машине было грязно, на полу валялась какая-то ветошь, бардачок заклеен изоляционной лентой, но парень показался ей добрым и располагающим к себе; он сам предложил подвезти ее, и она согласилась.
До него Санни отклонила два предложения. Одно исходило от кучи подростков, сидящих в битком набитом «крайслере». Паренек, сидевший за рулем, затормозил возле нее и небрежно бросил:
- Эй, бабуся! Не хотите ли прокатиться на небо? — Другие ребята, сидящие в машине, захихикали.
— Считай, что я уже там, — ответила Санни с улыбкой.
— Может, все же подбросить? Садитесь, мадам, вы же с палочкой.
— Спасибо, сынок, но я лучше пройдусь пешком.
— Вот стерва! — Благожелательное отношение мальчишки мигом испарилось, и Санни поняла, что ее первое впечатление о том, что эти ребята хотели поиздеваться над ней ради развлечения, было верным.
Затем возле нее остановилась молодая пара с малышом, привязанным к сиденью машины. Санни не поехала с ними, потому что узнала женщину— Мэри Бет Спирс, не так давно вышедшую замуж, а теперь ставшую матерью. Мэри Бет была явно чем-то недовольна, даже рассержена. Она что-то пробурчала мужу и подозрительно посмотрела на Санни, хотя и не узнала ее.
— Куда подбросить? — Мужчина лет тридцати с песочного цвета волосами доверчивыми глазами добродушно улыбнулся.
— Спасибо, я прогуливаюсь.
— А ведь очень жарко!
— Ничего страшного.
—Если хотите, я подвезу вас в Просперити или в то место, куда пожелаете.
Мэри Бет бросила на мужа ненавидящий взгляд и что-то пробормотала чуть слышно.
- Нет-нет, спасибо, мне и здесь хорошо.
- Ей хорошо, Ларри, ты слышишь? — визгливым голосом произнесла Мэри Бет.— Поехали, мама и папа ждут нас!
— Вы в этом уверены, леди?— настаивал мужчина.
— Уверена.
— Поехали, Ларри.— Пальцы Мэри Бет нетерпеливо барабанили по потрепанному экземпляру библии, лежащей у нее на коленях.
— Что ж, доброго вам дня,— наконец сдался Ларри.
— Того же и вам.
— Да пребудет с вами Иисус! — Мэри Бет выдавила из себя ледяную улыбку.
— И с вами.
Машина с ревом унеслась прочь. Санни долго глядела ей вслед, радуясь, что Чейз не связал себя с Мэри Бет. Они, кажется, встречались какое-то время, Мэри Бет даже пригласила его на ту роковую вечеринку у судьи Колдуэлла.
Мимо нее проехали еще несколько автомобилей, обдав тучами пыли, пока ни остановился этот самый фермер, крепко сбитый парень по имени Дейв. Санни сразу почувствовала расположение к нему, едва он раскрыл перед ней дверцу кабины.
— Подвезти? — Белозубая улыбка сверкнула на его бронзовом от загара лице.
— Пожалуй, да.
—Что ж, садитесь. — Он обошел машину, помог ей усесться, подал палку.
Старый «фордик» модели 1966 года, как похвастался Дейв, загромыхал по дороге.
Дейв высадил ее почти возле самого дома Рекса Бьюкенена. Теперь она стояла у подножия холма и смотрела, как последние лучи заходящего солнца освещали причудливый фасад здания, расположенного на его вершине.
Она не была здесь много лет, с того дня, когда хоронили Энджи Бьюкенен…
Рекс Бьюкенен был один. Он допил стакан виски, налил второй и поднялся наверх. Покусывая губы, он топтался возле комнаты Энджи, не решаясь войти.
Иди же. Ты один. Чего ты боишься? Это же твой дом.
Рекс медленно раскрыл дверь и переступил порог комнаты. Сознание вины вновь нахлынуло на него, но он постарался не поддаваться этому чувству. Дена поехала в город навестить Чейза и пройтись по магазинам. Ее не будет несколько часов. Она ничего не узнает.
Комната за семнадцать лет совершенно не изменилась. Он не допусгил бы этого. Хотя Дена и намекала, что из нее выйдет прекрасная гостиная, Рекс не послушал ее. Эта комната навеки принадлежит Энджи. Он с тоской взглянул на фотографию Лукреции с маленькой Энджи на коленях, затем поставил стакан на столик возле кровати дочери и лег на шелковое покрывало. В комнате витал ее запах: по его приказанию в комнате регулярно распрыскивали любимые духи Энджи. Дена, конечно, ни о чем не догадывалась.
Слезы навернулись на его глаза. Боже, как ему не хватает их обеих. Пальцы его теребили гонкие простыни, а перед глазами мелькали образы дочери и жены. Иногда эти образы сливались в один: голубые глаза, волнистые темно-каштановые волосы, пухлые губы. Даже сейчас, спустя столько лет, думая о Лукреции, он ощущал возбуждение, представляя на себе ее руки, легкие и нежные, ее влажные губы, ее груди. В его фантазиях она всегда представлялась ему и игривой, и чувственной — больше похожей на их дочь. В такие минуты он как бы заново переписывал историю своей жизни, придавая ей иной, чувственный оттенок. В его воображении Лукреция сама, первая стремилась к близости с ним. Он представил, как она извивается под ним, стонет от наслаждения…