16.
Рафик пришел на беседу с Корсуковым, уже наверняка зная, что никакие звонки Ашоту не помогли.
- Что нового?
- Вот что. Дело закрываем.
- Забавно.
- Самоубийство.
- Нарисуйте картину. Похоже, у вас тут все просто шерлоки холмсы.
- Ой, только не надо этого. Сделали все, что смогли.
- А как же свидетельница?
- Она не даёт показаний.
- Правильно. Её запугал кто-то. Вот вы мне говорите - самоубийство. Это если бы он сидел дома, открыл все окна, наставил на себя ружье и выстрелил. Смотрите, мол - я сам себя убиваю. Да, падая, получил множество ушибов лица. Кого вы хотите обмануть?
- Кстати, один из людей, которые последние видели Баскаева, исчез.
- Вот видите!
- Это ничего не доказывает.
- А что доказывает? Помню-помню, показательное преступление. Я имею в виду Сурковского. Семь ножевых ранений, бросили лицом вниз, как собаку. Видеомагнитофон взяли. А у него там золото было, валюта. Честные разбойнички. А знаете, что говорят, - приблизил он свое лицо к Корсукову.
- Что?
- Что его сатанисты убили.
- Послушайте, Гасанов, к нашему делу это не имеет никакого отношения.
- Неужели нельзя посмотреть правде в глаза?
Рафик посмотрел на Корсукова долгим испытующим взглядом. Корсуков выдержал его взгляд и ответил спокойно.
- Это официальная версия, я вынужден подчиниться. Кстати, вот ответ из Москвы, заключение экспертизы полностью совпадает с мнением наших специалистов.
Корсуков протягивал Рафику какие-то бумаги, тот окидывал их ничего не видящим взглядом почти закрытых глаз и машинально откладывал на стол. Все напрасно, все напрасно, прости, Лёня, я ничего не могу сделать, думал он обречённо. Или могу? А этот Корсуков, что за фрукт, так я и не понял. Официальная версия, говорит он. Не хочет ли он этим самым сказать, что он с ней, этой версией, не согласен? Корсуков складывал бумажки обратно, не обращая внимания на Рафика. Стоп, мужик ты или нет, в конце концов, вздрючил себя Рафик. Посмотрим, кто кого.
- Хорошо, закрывайте. Только матери сами будете говорить, уж избавьте меня. Могу я увидеть эту свидетельницу?
- Не имею права дать вам её координаты.
- Что ж, - сжав зубы, произнес Рафик, - слава КПСС. До свидания.
17.
...Надрывно звонил телефон. В комнате, всегда полутёмной от тёмно-синих штор, пахло мандаринами и ещё какими-то восточными пряностями. Диван был расправлен и занимал почти половину небольшой квадратной комнаты.
- Ну, кто ещё в такую рань, - ища телефон рукой, не открывая глаз, Коля с гримасой отвращения лежал на своем диване. Слава Богу, хоть мама этого безобразия не увидит, мелькнуло у него при виде обнажённой Катиной ноги, закинутой на него поверх одеяла.
- Да, - пробурчал он в наконец-то найденную трубку.
Катя открыла свои чудесные чёрные глазки и уставилась на него. Коля молча слушал, потом бросил трубку.
- Кто это?
- Откуда я знаю?! Что ты глупые вопросы задаешь! - он соскочил с дивана и стал ходить по комнате, всё время спотыкаясь об мягкий угол дивана.
- Что сказали?
- Да ты отстанешь или нет? Угрожают мне, у-гро-жа-ют. Чтобы не лез не в свое дело.
- В какое?
- Вот дура! - заорал он на неё во весь голос, разрубая воздух правой рукой. - Не знаю я, не знаю!!! Наверное, из-за Лео.
- Да успокойся! Успокойся, псих!
Коля схватил сигарету, зажигалка надрывно скрипела, не желая выдавать заветную искру. Катя села на диване и протянула к нему руку, погладив вздрагивающую кисть. Коля всегда остро реагировал на неприятности, но поглаживание действовало на него успокаивающе, она это знала. Но сейчас он отшатнулся от неё и снова продолжил отмерять шаги на маленьком островке свободного пространства.
- Я же у Сурковского в прошлом году работала, если ты помнишь. Там вот такая же фигня была, когда его убили. Театр в шоке, обезглавлен. Главное, нам только что дали новое помещение, и вообще, нашли, в общем, покровительницу одну, губернаторшей мы её звали. Да нет, не жена губернатора. Блин, не маячь ты, я с мысли сбиваюсь.
- Дальше, - отрезал Коля, выдыхая дым и на секунду останавливаясь.
- С Глебом, честно говоря, мне он не нравился, ещё, как подумаю, что он голубой, да нас он тоже гонял, конечно...
- Дальше!
- С ним сокурсница или соратница, чёрт её знает, тетка под полтинник работала. Вернее, как она не светилась особо, но мы знали. Оксана Стаценко. Она вечно припрётся, они сядут, и давай куролесить. Крики, шум. Думаешь, чем занимались - сюжеты обсуждали. Ненормальные люди.