Я присвистнул. В мои планы не входила аннексия княжества, но сейчас эта мысль вдруг зажглась огоньком. Если удержим город, то вполне возможно и укрепиться на этих землях.
— Какие ресурсы ты сможешь предоставить? — спросил я, сохраняя видимую невозмутимость, даже строгость в голосе.
— Мои работники и работники купцов гильдии будут в полном вашем распоряжении. Только у меня в наличии тридцать пять человек. Всего же можно организовать до пятисот крепких мужиков.
— Тогда не теряйте времени. Жду всех здесь, во дворце. И как можно скорее. Со всем возможным оружием.
Батист все это время испепелял ренегата молниями взглядов. Маклон заметил это и сказал наследнику:
— Любая ветка, если её сильно гнуть, рано или поздно распрямляется. И это бывает больно.
Уже светлело, как ко дворцу потянулись шеренги крепко сбитых торговых работников. Все они имели на руках зелёные повязки, дабы их не трогали наши солдаты. Почти сразу же их посылали в усиление подавлявшим сопротивление войскам.
Палатинуме вовсю кипел грабеж и убийства. Толпа врывалась в дома знати, набивала карманы драгоценностями, а желудок — едой и вином. Закрепившаяся в бирже стража крепости пришла на выручку оборонявшимся аристократам, но все равно те сдавали особняк за особняком напирающей толпе черни.
Оружейная и пушечная стрельба слышалась с разных концов города. Крики и паника, предсмертные вопли и ржание коней оглашали городские кварталы вплоть до самого утра.
Ближе к обеду прискакал усталый Евмен.
— На юго-западе и востоке сопротивление погашено. По улицам дежурят сводные отряды наших и этих… с зелёными ленточками на руках.
— Потери.
— Много! Больше половины всадников и четверть конной артиллерии.
Я недовольно потер лоб. Получается, что сейчас Маклон Риди и его товарищи хозяева положения. Вздумай он "кинуть" меня и взять власть в свои руки — тогда даже сделать ничего не получиться.
— Нужно огласить на всех площадях и улицах манифест о даровании прав и свобод, как у нас в баронстве. Сейчас накидаю.
Через полчаса мой воспаленный усталостью мозг все же выдал весьма привлекательный для слуха простого жителя текст, в котором описывались обычные порядки нашего баронства. Здесь не нужно было подготавливать почву. Слухи о хорошей жизни в соседнем баронстве давно гуляли по Седалису и многие срывались со своих мест в поисках лучшей жизни в наших землях. Так что, как и ожидалось, восприняли новую власть простые трудяги вполне одобрительно. Патриотизм здесь не очень был распространен, так как разношерстная публика княжества состояла из множества народов. Национальные "скрепы" или целенаправленное патриотическое воспитание отсутствовало как таковое. В принципе, как и в средневековой Европе, где города охотно и часто меняли подданство той или иной короне. Особенно, если язык был одинаковый.
Матерых защитников и организаторов обороны города схватили и посадили в тюрьму. Убивать их я не планировал, но вот выселить на окраины для дальнейшей ассимиляции — вполне возможно.
Город был под моей властью. Присягнувшие в верности зачислялись в списки горожан. Из казны княжества каждому выдавались подъемные, дабы мотивировать на верность новому правителю. Новоорганизованные ремонтные бригады и строительные артели принялись устранять последствия ночного боя и затыкать прорехи в стене — со дня надень сюда прибудет взбешенный Келлос.
Всем, кто недоволен новым правителем давалось двадцать четыре часа на возможность уехать из города со своими пожитками. Кое-где все же продолжали происходить стычки и даже боестолкновения, но носили они локальных характер и не требовали серьезных сил. Отряды "зелёных полосок" шерстили кварталы в поисках организованных групп сопротивления. Мои же войска, сильно обескровленные, расположились во дворце и ближайших особняках Палатинума. Осталось от лихих кавалеристов баронства всего восемьдесят два человека, включая конную артиллерию и лишь семь человек из взвода инженеров. Как я буду смотреть в глаза их женам и детям? А сколько испытаний ждет впереди.
Первым делом послал оставшихся под моим начало разведчиков — восемь человек — обходными тропами добраться до Аликета и сообщить Пурьгорю о текущем положении вещей и план совместных действий. Привыкшие к скрытному перемещению следопыты, уверен, смогут незаметно пройти оборонительные кордоны Келлоса.
Образовал городской совет, чьим председателем назначил Маклона Риди. Дабы не обидеть оставшуюся в живых, но настроенную враждебно, аристократию в совет ввел и несколько их представителей. Кроме этого были представлены городская беднота, крестьяне, ремесленники, духовенство и офицеры.
Прежде всего каждый присягнул на верность новому правителю и расписался в соответствующем документе. Затем сформировали отряды ополчения. В них охотно шли крепкие мужики, поскольку условия службы были такими же, как в Пардалисе. В итоге записалось почти тысяча двести человек. Все мои солдаты стали кто взводными, кто ротными командирами под командованием Евмена и его заместителя Эдрана. За короткий срок эту разномастную толпу не сделать армией, но навести порядок в городе можно было.
Провели ревизию. Толпы пьяной, нахапавшей кучи драгоценностей в имениях аристократов городской черни, слегка урезали в добыче, разрешив взять с собой все, что могло поместиться в карманы штанов — не более килограмма ценностей.
В богатом Седалисе в итоге набралось более двух тонн золота, серебра и драгоценностей. В пересчете на денежную систему Пардалиса что-то около миллиона золотых рублей! Гигантская сумма. Что и говорить — аристократия и князь деньги гребли лопатой.
Городской совет утвердил законы баронства и ввел правоприменительную практику Пардалиса. Были унифицированы стандарты всех сторон жизни общества и сфер экономической деятельности. Весь день непрерывно заседали — я вносил указ на голосование, совет поднимал руки. Словно конвейер, мы за один день поменяли весь уклад жизни княжества. Конечно, пока только на бумаге. Трое дворян, самых сговорчивых из оставшихся в живых, иногда голосовали против, но их голоса не могли повлиять на решения.
Сняли везде, где увидели геральдические знаки княжества и аристократии. Ввели в обращение золотой рубль и серебряную копейку. Изменили название некоторых улиц. Ввели общую юрисдикцию биржевой торговли.
Не спав двое суток, я под конец дня настолько устал, что решил дать мозгам и телу отдых. "Большое дело сделали!" — пронеслось в мыслях. Еще бы, разгромить хошбанов, отхватить северные земли, а затем резким наскоком захватить с кучкой всадников огромный Седалис! И все это за неполные две недели! В какой же сейчас ярости прибывает Келлос. Наверно уже мчит на всех порах в свой город-жемчужину. Но ждать его появления можно только утром.
В пять часов я уже был на ногах. За ночь ничего особенного не произошло. Все устали от стремительного развития событий и даже, если сейчас где-нибудь в тайне ведутся заговоры, оппозиция новым захватчикам обескровлена, обезглавлена и зажата в глубокое подполье предусмотрительными мерами.
На площади уже собиралось ополчение, чтобы провести новый день в тренировках. Крестьяне шли за стену в свои поля и скотные дворы, ремонтные бригады получали указания от прорабов, торговцы тащили товары на рынок. В общем обычная городская суета.
— Евмен, как ночь прошла.
— В городе тихо. В окрестностях шла пальба. Зачистили один пригород, где было около трех десятков вооруженных людей. По дороге к Пардалису выставили цепь секретов. Будут подходить части Келлоса — дадут знать. Какой у тебя план? Будем обороняться.
— И да и нет. По моим прикидкам, у князя не больше трех-четырех тысяч солдат. Но это дисциплинированные и матерые солдаты, прошедшие горнило Аранайской войны. Это тебе не хошбаны — пушечное мясо. Да и надежды на городских обитателей перед приближением их хозяина нет никакой — а ну, ударят в спину.
— Что же тогда? Пушек только пятнадцать осталось. Ружья есть только у наших, еще сотня — собрали с павших войнов, да две сотни мушкетов Драманской конструкции, недальнобойных и ненадежных, здесь наскребли. Ополчение — просто толпа мужиков.