— Мне опять переодеться в косульку, и будет сзади, как тогда?
Сташевский сглотнул слюну, потому что вспомнил. Это «тогда» вдруг встало у него перед глазами.
— Боже! Да честное слово, тут дело не в сексе. Я хочу, чтобы ты сыграла роль!
— Могу сыграть и Мерилин Монро. Только купи вентилятор, чтобы платье поддувал снизу. С нашим кондиционером этот номер, скорее всего, не выйдет.
— Тебя я буду называть Хельгой.
Мариола отозвалась уже из гардероба:
— Хорошо еще, что хоть так. Ведь могла быть Хильдегарда или Брунгильда.
— Не смейся. Иди сюда.
Та вернулась в спальню, изящно вертя складной попкой. Возле дверной фрамуги она выполнила номер, который должен быть включен в любой учебник для танцовщиц на шесте, и который обязан считаться каноном. А потом подошла к Славеку и, откинув голову назад, подняла подол рубахи. Довольно высоко. Где-то до самой шеи.
— Бери меня! Я — твоя Хельга.
У Сташевского, поскольку он сидел на кровати, глаза очутились на высоте… ну, на высоте того, что очутилось буквально в паре сантиметров от его лица. Прическа типа «ирокез», ноги с идеальной депиляцией, фантастические бедра.
Он перевел взгляд на прическу, что была у Мариолы на голове.
— Милая, тут на самом деле никакой речи о сексе. Ты должна мне помочь в следствии.
— Мне что, еще сильнее выгнуться? — спросила та, уже с ноткой сомнения в голосе.
— Надень халат.
Он горячечно перелистывал страницы отксеренного дневника Грюневальда.
— Откуда я возьму тебе халат? У нас же ни одного нет.
В этом месте он приблизительно знал, что делать.
— Нам нужно воспроизвести определенную ситуацию. Вплоть до мелочей. Раз у тебя нет халата, надень пальто. Ты будешь изображать мою служанку, Хельгу.
— Это что же, напялить кухонный фартук а-ля неглиже? Так ты же мне запачкал его маслом, когда чистил свои пистолеты, лишь бы ни капельки не попало на твою любимую футболочку. Как мне теперь надевать эту тряпку?
— Нет, найди пальто.
— А у меня его нет. — Вдруг она стукнула себя ладонью по лбу. — Ой, нет, есть, есть, есть!
Мариола снова побежала к гардеробу, где начала передвигать сотни пуховиков, военных, спортивных, кожаных, летних и зимних курток, висящих на плечиках.
— Есть, есть! Вот!
— Тогда надевай и иди сюда.
Через мгновение та вышла, завернувшись в пальто так, чтобы оно изображало халат.
— Ннну, и как? — В голосе Мариолы уже четко было слышно любопытство.
Сташевский продолжал перелистывать страницы копии дневника Грюневальда.
— Хельга, сделай мне завтрак и подготовь быстрое мытье. Хочу шесть яиц на грудинке с солониной…
Мариола глянула на него, как на сумасшедшего. Дар речи у нее буквально отняло.
— Шесть яиц в холодильнике я, может, еще и найду. Но откуда мне взять грудинку и солонину? Ведь все это ужасно нездоровое. Мы не едим этой дряни.
К сожалению, она была права. Солонину сам он, возможно, и видел когда-то в детстве. Или даже не в детстве, а где-то в кино? Во всяком случае, он довольно туманно представлял, что это такое. Но вот где ее взять сегодня? Он тоже не имел понятия.
— Может, у нас есть какие-нибудь консервы?
— Ты хочешь яичницу с тунцом? — не поняла она. На полке в холодильнике нашлась только баночка с тунцом.
— Нет! Я хочу воспроизвести ситуацию многолетней давности.
— Ну, тогда ни фига не получится. Могу положить в яичницу острые перчики. Могу положить постную говядину, которую держу для гуляша, или же соевые котлеты. Или… — Мариола снова открыла холодильник и начала изучать его содержимое более внимательно. — Может, клюкву с айвой? Или икру? Есть ананас, жаренный в сахаре.
— Нет! — рявкнул Славек. — Мне нужно воспроизвести ситуацию, случившуюся несколько десятков лет назад, — повторил он в очередной раз. — Мне нужно, чтобы была яичница с мясом.
— А знаешь что? Ты повторяешься.
Сташевский уронил голову на руки. Господи Иисусе! А ведь она была права. С каждой минутой то же самое, то же самое. Повторяющееся кино. Словно калейдоскоп пространства. Геометрия времени. Еще раз и еще. До полного безразличия. Тем не менее, он решил не отступать. Несмотря на всю свою любовь к выпивке, следователем он был хорошим. Добравшись до бара, он плеснул себе водки в рюмку.
— И ты должна шаркать тапками.
Шаркать Мариола никак не могла, потому что носила какие-то сверхтехнологические пластиковые вьетнамки. Так что из шаркания ничего не вышло. Может, шелест и был, но неубедительный. Вьетнамки были заточены на то, чтобы их владелец никак не мог поскользнуться.