— Не могу, старик. Пани Жечпосполита взывает на службу.
Тот решил использовать последний аргумент.
— У меня ты даже можешь пить на работе, — заявил он. — Мне попросту нужен специалист, который способен решать дела. А не мудаки, которые в половину восьмого утра приходят на работу и по-собачьи глядят мне в глаза.
Неужели его приятель говорил о коллегах Сташевского по управлению? Встречал кого-то, или что?
— Нет. Польша заставляет служить, как и всякого своего волка.
Но Витек не уступал.
— Можешь приехать в Берлин с Мариолой хотя бы и сегодня. Заработаешь в пять раз больше, чем в полиции.
— Не могу, — отрезал Сташевский. — Это было бы как побег с поля боя. Жечпосполита заставляет меня служить.
— Лишь бы тебя в зад не пнула, дебил! — Витек на несколько секунд замолчал. — Ладно. Для тебя я сделаю это даром. Но помни, мое предложение все еще в силе. Мне нужны люди, способные думать, а не таскать хозяину тапочки и мотылять хвостом, как домашние собачки.
— Спасибо! Не забуду.
Славек отключил телефон. У него было странное предчувствие, будто бы сейчас что-то произойдет. Грюневальд в своих отчетах писал, что когда ехал на извозчике, заметил попытку кражи повозки. Он приказал извозчику остановиться. Вышел и «достоинством должности» прогнал вора. Он не гнался за ним, поскольку было неуместным, чтобы офицер лично гнался за кем-то пешком. А вот сообщить постовому он никак не мог. У него не было даже свистка. Что же. Вора схватит кто-нибудь другой.
Грюневальд снова уселся в экипаж. Он приказал вознице купить в киоске последние газеты и везти себя в научный квартал. Ему хотелось проконсультироваться с несколькими профессорами. Сам по себе, он всегда был добросовестным полицейским, поэтому оставил в управлении рапорт, что сегодня на работе его не будет, представил цель и трассу поездки, краткое описание того, что случилось до этого, и поехал дальше.
Экипаж с трудом маневрировал среди толп беженцев из городов, уже занятых беженцами с территорий, которым непосредственно угрожали отряды союзников. Помимо крестьянских повозок, которые тянули люди, случались даже детские коляски в ужасном состоянии. Служанки жителей расположенных в округе вилл выносили питьевую воду в ведрах, и набирающаяся вокруг них толпа ежеминутно останавливалась, вызывая очередной затор. Извозчик свернул на полосу зелени посреди 4-рядной дороги. Но и тут далеко они не заехали. Их остановили двое в странных псевдо-мундирах с надписью «Фольксштурм» на нарукавных повязках.
— Halt!
— Что происходит?
— Мы реквизируем лошадь.
Извозчик чуть не упал с козел. Грюневальд привстал, предъявляя удостоверение.
— Я — офицер полиции. Еду по служебному делу.
— Сожалею, герр офицер, это приказ самого гауляйтера, — объяснял один, а второй уже дергался с упряжью. — Все ненужные для производства лошади должны быть направлены на фронт с целью обеспечения перевозок. А экипаж нам не нужен, — вежливо пояснял первый.
Возница соскочил на землю.
— А я что теперь буду делать?! — крикнул он. — На жизнь я могу зарабатывать только благодаря ей!
— Спокойно. — Фольксштурмист усмехнулся и вынул из кармана блокнот. — И для вас кое-что найдется.
Он явно считал свое нынешнее занятие личной местью за то, что его самого мобилизовали несколько дней назад. И он не мог простить тем, которые до сих пор пребывали «на свободе».
— Фамилия?
— Клемке. Юрген.
Тот быстро записывал, через копировальную бумагу. Спросил адрес и какие-то дополнительные сведения.
— Пожалуйста, — подал он вознице листок. — Вы мобилизованы. Там о вас позаботятся. Теперь вы не будете голодать.
— Но ведь мне уже шестьдесят пять лет!
— Самое подходящее время для первого раза!
Народный штурмовик добродушно улыбнулся. Вылавливание стариков и детей, по-видимому, было тем, для чего он более всего был пригоден. К тому же, это доставляло ему громадное удовлетворение.
— Но я никогда не был в армии!
— Спокойно, натренируют. Не бойтесь. На фронт не отошлют, пока что останетесь здесь, в Бреслау.
Второй фольксштурмист подошел к Грюневальду. Он уже сунул в рот трубку и теперь искал по карманам спички.
— Сожалею, герр офицер, но это приказ самого гауляйтера. Против такой величины не попрешь.
Тут он споткнулся и чуть не упал на Хельгу.