Казарский в море. А в море бриг довольный, и команда. И лейтенант тоже. Любит он свой корабль. И корабль его любит. Залазит на мачту - повадки его изучает, учится чувствовать корабль. Вернулись в Севастополь, а тут новость – командир то уходит на фрегат "Рафаил". А "Меркурий" достается лейтенанту. Стройников добродушен и доволен, он товарища своего любит - поговорил с тестем, тот с главным командиром. И чин Казарскому дали, и корабль. Служи.
Тут вдруг грянуло... в штабе флота обсуждают, война с турками. Приказы посыпались. В домах на Морской переполох. Не рады они таким обстоятельствам. Молодая жена беспокоится, в общем вроде бы все наладилось, а тут какая то война. И Стройников тоже про себя думает - служил бы на новом фрегате спокойно, и вот тебе на. Красивый у него корабль, щегольский, но как то не совсем уверен он в нем и в его людях. Зыбкая какая то палуба, пушки как то не уверенно палят. Впрочем, думает Стройников - это все от переживаний. Не хочется на войну. Но с другой стороны - а вдруг случай подвернется, и чин, и крест, и новый линейный корабль в командование - все возможно. А Казарский рад. По-простому рад, прямо мыслит молодой капитан-лейтенант, бриг свой готовит в бой не на шутку. И бриг готовится, собирается с духом, как может на учениях показывает своим людям, что он им помогает...
В общем, история потом случается известная. Война на суше - где победы, где поражения. Война идет непросто. На море флот воюет. "Рафаил" служит, "Меркурий" тоже. Только Казарский все переживает - в основном доставляет его корабль донесения, ведет крейсерскую службу. С врагом встретиться не получается. Другие бриги перехватывают вражеские шхуны с припасами, обстреливают турецкие гавани. А Казарский с "Меркурием" все тянут лямку, ни одного случая отличиться и проверить себя в деле командиру и кораблю не представляется.
И вот он час. Пробил. В крейсерстве Стройников на "Рафаиле". И попал-таки "Рафаил" в передрягу, крейсировал и вышел на турецкую эскадру, которая его окружила. Подумал-подумал Стройников и решил Андреевский флаг спустить. Жалко ему корабль, столько труда он вложил в него, блестит медяшка, пушки горят на солнце. Люди сытые, упитанные, в красивых мундирах, жаль и их - перебьют же их турки. В общем, в душе у него много творилось чего. Разные были мысли. Но корабль он сдал. Офицеры и команда бунт не подняли, командира за борт не выкинули. Не нашлось рядом Казарского. Подавлен экипаж, совесть мучает людей. Присягу нарушили. А дисциплину - нет. Подчинились приказу. Стройников уже с турецкого линейного корабля смотрит на свой фрегат, снуют на нем турки, наводят свои порядки. Уже не блестит палуба, и не сияют орудия, обвисли уныло снасти. Стыдно. Еще и турки эти... Лучше бы по морде и в карцер. Так нет же. Вежливы, улыбаются, говорят по-французски и даже по-русски. Угощают кофе. Сияют золотой бахромой капитанские эполеты на Стройникове, и сабля его при нем. В общем тьфу... стыдоба. Самому неприятно. Но ведь живой. Без чести, но жив. И люди живы. Их внизу турки в трюмы загоняют, там кому то и по морде уже дали и слышна ругань. Смотрят люди наверх, на своего командира, который стоит на мостике вражеского линкора. Эполеты блестят. В общем, тьфу три раза. Но, с другой стороны, ведь живы же. Без чести, но живы. А там посмотрим, думают матросы. Мы люди маленькие, пусть баре разбираются. А что думает фрегат, никто не знал. Да и не понял бы никто... Думал он уже что то на турецком, что то нерадостное, неся над Андреевским флагом флаг турецкий. В общем, позор.
Прошло дня два, а может и три. Идет по морю русский отряд - фрегат и два брига. Последним в строю "Меркурий" и Казарский. Ничего они о позоре "Рафаила" и Стройникова не знают - по ветру вьются Андреевские флаги. Казарский рад, впервые они с бригом не на посылках, а в боевом строю. Где то рядом может быть турецкий флот, все начеку и веселы. И вот он следующий час. Пробил. Впереди на горизонте паруса. Много парусов. Весь почти турецкий флот. Ну что ж - делать нечего, надо уходить и срочно нести весть своим. Все как положено по службе. Казарский только немного волнуется, знает он, что стихнет, не дай Бог, ветер, будет грузнеть его бриг. Знает он за ним эту особенность. В общем все, что было дальше, нам хорошо известно. Фрегат и бриг русского отряда - ходоки хорошие, вырвались вперед, фрегату хорошо – летит, верхними парусами верховой ветер собирает. Второй бриг тоже не отстает. А "Меркурий" с Казарским все дальше от своих, все ближе к врагам. И вот, наконец, бой случился. Два линейных корабля (в десять раз сильнее нашего «Меркурия») своих тоже опередили, как лучшие ходоки. Догоняют они русский бриг. И на шканцах одного турецкого корабля среди цветных халатов с удивлением разглядывает в подзорную трубу Казарский темный русский мундир и золото капитанских эполет. Черт знает что. Но думать об этом некогда. Надо выкручиваться. И выкрутились. Казарский уже положил заряженный тульский пистолет на шпиль возле сходного люка в пороховой погреб. Все уже всеми сказано. Уже проявляются пистолеты на дворянских гербах офицеров.