- Не дрейфь ребята, турки везут нам Георгия! Уже все сказано и сделано - полоскают воду турецкие корабли пробитыми парусами, вертится как юла "Меркурий", помогает своему командиру и своим людям. И ложатся залпы турок мимо, один отстал, потом второй. Задирается на нем бушприт, трещит фок-мачта. Стоит на мостике турецкого корабля бывший русский офицер и бывший русский человек Стройников, смотрит он на свой бывший корабль, на свою бывшую команду и на своего бывшего друга. А тут турки еще лезут с вопросами. Что за бриг, что за капитан? Какие пушки?
- Какие-какие, думает Стройников. Те самые, которые я на него не поставил. Видно, что с носовых портов перетащили два малокалиберных, но длинных орудия, матросы и маленький корабль отстреливается как может. И ими, и бортовыми батареями. Стреляют не в корпуса турок, а бьют по рангоуту. Правильно все делают.
- Может быть, скоро все-таки я и Казарского увижу рядом, думает Стройников. Но… нет. - Он взорвется с вами, не подходите близко, - говорит Стройников противным вежливым туркам. Он может. Он такой.
В общем ушли. Контуженный турецким ядром Казарский на палубе своего "Меркурия" среди своих людей. Контуженный совестью Стройников на турецком линкоре.
Севастополь. Встречает город-крепость маленький корабль. "Белый призрак", как называли русские крейсера турки, совсем не белый... с закопченными и дырявыми парусами, светит сквозь них солнце. На бортах – пробоины от турецких снарядов. Но доволен "Меркурий", не подвел своих людей. А Казарский просто устал. Сходит на берег, ложится дома, зовут доктора. В общем досталось. И бригу досталось. Тоже зовут ему «докторов» - плотников и рабочих порта. Те ощупывают дыры в корпусе, качают головами. Да… Досталось бедняге...
А потом пришел приказ из Петербурга. И чины, и звания, и кресты. "Меркурий" удивляется - на корме у него развевается диковинный для Черноморского флота Георгиевский флаг. Корабли стоят на рейде, смотрят на бриг и завидуют. Корабли, они же как люди.
Казарский уже и флигель-адъютант, и капитан 1-го ранга. И щедрая награда пришла от императора. И адмиралы лично жмут ему руку. А все остальные - кто любит, кто завидует, кто гордится. Кому то и плевать. В общем, обычные люди...
Жена Стройникова приезжала, плакала, говорит в плену муж. А весь Севастополь знает - сдал он корабль, спустил без боя русский флаг. Эх ты мерзавец, думает отец-адмирал. Подпортил тестю карьеру, Стройников. Никому Стройниковы не интересны. Никто с ними не знаетеся, к ним не ходит. Отвернулось общество. Люди... у кораблей все проще.
И вот в один обычный день, в шесть часов пополудни, уже после войны, зашел в Севастополь бриг "Меркурий". И вел его сам Казарский, посланный со своим кораблем встретить турецкий корабль и обменять пленных с "Рафаила" во главе со Стройниковым. Свершилось тогда это дело и долго прислушивался бриг к ночному разговору двух своих капитанов - тяжелый был разговор. Всегда тяжелы такие разговоры, когда говорить в общем то и не о чем. И вот гордо зашел под Георгиевским флагом наш бриг. Отшвартовался, вышел с него капитан 2-го ранга в эполетах. Зовут Стройников. Стали сходить по сходням и моряки со своими сундучками. Всего семь десятков человек - все кто уцелел в турецком плену из четырех сотен русских душ. Матросы портовой рабочей роты воротят лица, тьфу, тьфу, мерзавцы - рафаиловцы... Никто не подал руки из офицеров Стройникову. Хмуро смотрит Казарский в след бывшему товарищу. Эх, какой позор...
Приехал Стройников домой, жена плачет, тесть дал знать, что б к нему не приходил. А тут стук копыт у ворот - глянули, ах... голубые мундиры! Среди них черным пятном судейский чиновник. Зашли, брезгливо сняли эполеты. Все... арест. Потом суд. Император в гневе - Стройникова расстрелять... Нет! Разжаловать в матросы, навечно! Имущества и дворянства лишить. В студеные моря сослать, а у жены фамилию отобрать и запретить стройникову жениться, что бы не было больше в России тех самых Стройниковых. Жена в общем подумала, с отцом и материю посоветовалась и порешили - женой декабриста не быть. Обидно конечно, видела она тут недавно Казарского. Флигель-адъютанские аксельбанты, императорские вензеля на эполетах, император доверяет своему адъютанту, поручает важные дела. И все так же красив. И вроде любит она на самом деле его. Но... Все-таки, конец...