Гость некоторое время рассматривал полотно, потом перевел взгляд на Александру.
- Расскажите мне о художнице, - попросил он.
Александра попыталась собраться с мыслями после всех сегодняшних треволнений.
- Васильева - художница-эмигрантка, поселившаяся в Париже ещё в самом конце девятнадцатого века… Не любила Россию, - зачем-то добавила она.
- Как и вы, - вскользь прокомментировал незнакомец.
Она метнула на него недоумевающий взгляд, но гость, казалось, снова погрузился в созерцание картины.
Александра продолжила:
- Это автопортрет.
- А справа от неё в терновом венце?…
- Модильяни. Она его очень любила.
- У них что, был роман? - Незнакомец чуть было не зевнул.
- Нет, романа у них не было. - Александра начала раздражаться. - Васильева была лесбиянкой. Она вообще мужчин не воспринимала, но она любила и ценила талантливых художников, какого бы полу они ни были.
Почему-то ей показалось, что он сейчас опять вставит своё дурацкое «как и вы». Но посетитель молчал.
Чуть успокоившись, она продолжила:
- Она по натуре была великим экспериментатором. Работала с деревом, пластмассой, металлом. Делала вещи из керамики, шила кукол, то есть творила свой мир из всего, что было под рукой.
Гость, казалось, внимательно слушал. Александра приободрилась:
- Васильева происходила из богатой дворянской семьи и, как люди, воспитанные в роскоши, очень легко расставалась с деньгами. Всю жизнь. Пока была обеспечена, кормила всю богемную братию, держала благотворительную столовую во время Первой мировой войны. В революцию семья, естественно, потеряла все. Но нищету свою художница переносила с достоинством, подрабатывала как могла, причем искусству не изменяла - иногда доходило до того, что совсем есть нечего было, и тогда она выходила на улицу, раскладывала свои иконки на тротуаре, сама садилась подле них и продавала прохожим за копейки. У меня на аукционе будет одна её икона. Хотите, покажу?
- Хочу.
Александра поставила картину на прежнее место и подала ему небольшую работу в простой деревянной раме.
- Не похоже на икону, - проронил посетитель.
Она вслед за ним посмотрела на простой женский лик с двумя голубками, словно рожками, над головой.
- Что это за материал? - тем временем поинтересовался он.
- Фольга, наклеенная на картон.
- Так почему вы называете это иконкой?
Она пожала плечами. Объяснять не хотелось.
- И всё-таки? - настаивал незнакомец.
- Понимаете, от этой работы исходит особая энергия. Энергия любви. Как от иконы.
- От многих работ исходит энергия, - возразил посетитель. - Совсем не обязательно при этом называть любую художественную фантазию конкретным христианским термином.
Она пожала плечами:
- Буддисты создают свои святые символы из песка, строго по канонам, и в процессе создания образ навсегда впечатывается им в душу. Затем песочную мандалу сметают в чашу особым образом, но в душе она запечатлевается и живет. - Она подняла на него глаза. - Так что мне кажется, что ни материал, ни техника не важны.
- И что же, по-вашему, важно? - На лице посетителя появилась заинтересованность.
Неожиданно она увидела бегущего к ней Джонатана; вид у него был испуганно-радостный.
- Александра, я все починил, - запыхавшись, затараторил он, не дожидаясь её вопроса.
- Молодец, - устало проговорила она. - А теперь идите домой.
Тут только Джонатан заметил незнакомца, выдав глубокий удивленный вздох.
- Пожалуй, и мне пора, - заметил загадочный посетитель, - спасибо за экскурсию.
Он отдал Александре икону, развернулся и уверенно пошел к выходу, словно бы и не уменьшаясь при этом в размере. Наконец он свернул за панель и окончательно скрылся из виду.
Александра потерла глаза. Спать хотелось невыносимо.
Но беспокойство, не покидавшее её с того момента, как она увидела «Меркурий» в вайтовском каталоге, внезапно усилилось. Неужели правда, неужели в гостиной княгини Оболенской действительно висел настоящий «Бриг «Меркурий», не копия, как убеждал её Макс, и она разминулась с картиной всего на несколько дней? Неужели Оболенская в конце концов отдала его на продажу «Вайту»? Оставалось только запастись терпением - тем более что ждать придется совсем недолго. До завтра.
ГЛАВА 9
Прием у «Вайта»
Взглянув в окно, Александра поежилась. Настоящий ураган.
Джонатан громко вздохнул и осторожно завозился, как большой верный пес. Выставку они закрыли ровно в восемнадцать часов, и в большом, все ещё парадно освещенном зале они оставались теперь вдвоем.