- Добрый день, - обрадованно пошла она навстречу пожилому маститому англичанину, около тридцати лет проработавшему на аукционе «Филипс».
В мечтах Александра всегда представляла себе, что её аукционист будет необыкновенно высок и импозантен, с этакой аристократической выправкой, царящий над толпой за конторкой с молоточком. Ричард же был коротковат, но этот его недостаток с лихвой компенсировал зычный, хорошо поставленный голос.
В ответ на приветствие Ричард посмотрел на Александру неожиданно неприязненно, подошел к её столу и небрежно шлепнул на него мятую газету. Она удивилась такой фамильярности, но ничего не сказала.
- Как дела? - осведомился англичанин довольно странным тоном.
- Ничего, затишье, - пожала она плечами.
Он криво усмехнулся:
- Ну, буря, я думаю, не заставит себя долго ждать.
Александру начал раздражать этот непонятный полуиздевательский тон.
- После такого… - Ричард кивнул на газету. - Ну, Александра, вы та ещё штучка.
Она уставилась на него в изумлении:
- Вы о чём?
- Вы что - не читали? - ответил аукционист вопросом на вопрос. - Так прочтите. - Он постучал по газете костяшкой подагрического пальца. - Ваше интервью в «Таймс».
Я не давала никаких интервью «Таймс», - с удивлением произнесла она.
- Но откуда-то оно там тем не менее взялось. Вот, посмотрите. - Он услужливо открыл перед ней газету.
Первое, что бросилось в глаза, - это фотография «Брига «Меркурий», отпечатанная плохой типографской краской. И рядом заголовок: «Начинающая аукционистка обвиняет «Вайт в торговле подделками». В ужасе она подняла глаза на Ричарда, потом взяла газету в руки и принялась читать.
- Как можно делать такие заявления в прессе, - между тем продолжал комментировать Ричард своим театральным голосом, - да ещё накануне собственного первого аукциона. Это же самоубийство. - Обычно сдержанного англичанина прорвало, при этом голос его звучал так, словно он подавал реплики в шекспировской пьесе. - В этом бизнесе существует определенная этика, наработанная не годами, не десятилетиями, а столетиями. А вы грубейшим образом её нарушили. У вас должны быть очень веские основания, чтобы сказать такое журналисту в центральной прессе. В противном случае вы поступили не просто плохо, вы поступили глупо.
Александра дочитала наконец статью и зачем-то взглянула на Джонатана. Тот что-то с интересом разглядывал в окне. «Он знал, он прочел ещё утром, но ничего мне не сказал», - полезли в голову ненужные мысли.
Она опустилась на стул.
- Это не было интервью, это был просто ужин. И ничего такого я не говорила, тем более для публикации в газете, - проговорила она, чтобы хоть что-то сказать в свою защиту, осторожно, словно бомбу, положив «Таймс» обратно на стол.
Ричард пожал плечами.
- Надеюсь, вы знаете, что делаете. - Тяжело вздохнув, он мельком взглянул на газету. - Ну я пойду, у меня ещё дела. До завтра, Александра.
Проследив, как за Ричардом закрылась дверь, Александра уставилась на алые маки на шляпке Натали, дочери художника Терешковича. Вот уже более шестидесяти лет она сидела в этой своёй шляпке в изящном соломенном креслице и болтала ножками в игрушечных красных туфельках. Сама же картина происходила из коллекции Мориса Шевалье, того самого, который в пятидесятых исполнил знаменитую песенку «Спасибо Небесам за маленьких девочек».
- Александра, вам что-нибудь принести? - прервал её мысли Джонатан.
- Нет, я пойду в офис. Мне нужно позвонить…
Поднявшись к себе, она первым делом набрала Макса, но у него никто не отвечал.
Через секунду зазвонил телефон, молчавший все утро. Александра схватила трубку.
- Это Мария Гюнтер с немецкого телевидения, - гаркнул ей в ухо строевой голос, - мы бы хотели взять у мисс Макнилл интервью в связи с её заявлением в сегодняшней «Таймс».
- Её сейчас нет, - соврала Александра. - Я передам ей, что вы звонили.
Она дала отбой, но через секунду телефон снова начал трезвонить, причем засигналили все четыре линии. «Где только его носит?» - не успела она подумать про своёго ассистента, как Джонатан появился в двери и тут же бросился к телефону.
Выслушав короткое сообщение, он нажал на кнопку блокировки звука:
- Александра, вас спрашивает Алан Мюррей, журналист из «Сандей телеграф».
- Скажи, что я перезвоню ему позже.
- Александра, Би-би-си на третьей линии…
Она покачала головой. Ей нужно было сосредоточиться. Ей нужно было остаться одной.
- Макс на второй линии, - Джонатан замер, - будете с ним говорить?