- В каком же ключе мне построить свою защиту, Майкл? - Александра чувствовала, что почва уходит у неё из-под ног.
- Как я уже сказал, вы должны будете предъявить неоспоримые доказательства того, что картина действительно является подделкой.
- Но если на каждого моёго эксперта они приведут своёго и на каждый мой тест сделают свой, то как же я смогу что-то доказать? Ведь искусствоведение не является точной наукой. В нем всегда возможны множественные интерпретации.
Майкл прикрыл ладонью письмо «Вайта» и внимательно посмотрел на Александру:
- Скажите мне, только честно, вы на сто процентов уверены, что «Возвращение брига «Меркурий» - это подделка?
- Уверена.
- Ну, тогда эту уверенность вы и должны будете передать присяжным. Ведь на чем-то она основана?
Я не эксперт, но мне кажется, у вас в распоряжении три главных аргумента - провенанс, то есть задокументированная история картины, если она, конечно, имеется; экспертный глаз, то есть стилистический анализ; плюс технологическое исследование. - Майкл помолчал, подыскивая нужные слова. - При этом есть одно обстоятельство, которое вы просто обязаны принять во внимание и усвоить со всей серьезностью. Оно заключается в том, что присяжные, от которых будет зависеть ваша судьба, не являются художественными экспертами. Это будут обыкновенные люди, которые с помощью вас, Александра, должны будут увидеть то, что видите вы, понять то, что вы понимаете. То есть ваша задача состоит в том, чтобы представить доказательства таким образом, чтобы присяжные сами пришли к тому же выводу, что и вы, - а именно что «Возвращение брига «Меркурий» - фальшивка. Например, если вы возьметесь доказывать, что на этой картине авторские мазки нетипичны для указанного художника, вам сначала придется объяснить присяжным - так, чтобы они поняли, - какие же мазки являются типичными.
- Иными словами, я должна буду сделать из кухарок экспертов?
Майкл едва заметно улыбнулся:
- Ну, это вам вряд ли удастся, но вы должны будете внушить им уверенность, что они - разбираются. - Он вздохнул. - Ну и, кроме того, убедить суд, что ваше суждение - плод тщательного всестороннего изучения творчества Айвазовского, а не просто эмоциональное высказывание. Немаловажным аргументом должен стать ещё и тот факт, что вы не имели личной финансовой заинтересованности в диффамации картины, когда говорили о ней.
Александра склонила голову. Майкл напрягся:
- Александра, вы ведь не имели личной заинтересованности?
Она покачала головой.
Оба некоторое время молчали.
- Это все, что я должна знать? - пробормотала наконец Александра.
Майкл неуклюже заворочался в кресле:
- Нет, не все. Доказательство фальсификации - лишь половина дела.
- Что же ещё от меня потребуется?
- Не от вас, Александра. Чтобы выиграть дело, «Вайт» попытается убедить суд в том, что вы - ущербная, неполноценная личность, что у вас в характере имеется изъян. И поверьте моёму опыту, «Вайт» своё дело знает: если уж они возьмутся отыскать в вас червоточинку, они её найдут.
Александра невесело усмехнулась:
- Кажется, невелики мои шансы.
- Весьма невелики, Александра, - спокойно подтвердил Майкл. Хотя реально они у вас есть. - Он помолчал. Есть у вас и выбор; во всяком случае - пока есть.
- В чём он заключается?
- «Вайт» поставил своё условие: если вы принесете публичные извинения в той формулировке, на которой они настаивают, отзовете вашу статью в газете, признаете, что «Возвращение брига «Меркурий» - мировой шедевр, и закроете свой бизнес, то есть исчезнете с профессиональной лондонской арены, они заберут своё заявление.
- Я не готова это сделать, - твердо ответила Александра.
Майкл вздохнул:
- В таком случае готовьтесь к очень длинному и очень дорогостоящему судебному процессу. - Он встал и застегнул портфель. - Не принимайте скоропалительных решений, Александра, продумайте все хорошенько.
Проводив юриста до двери, Александра долго и тяжело смотрела в темное окно; бесконечная зимняя ночь спустилась на землю, и даже вечно шумливый город, казалось, вдруг притих, затаился испуганно, боясь быть проглоченным этой неумолимой тьмой.
ГЛАВА 12
Накануне
Раскинувшись на огромной, как ладья, кровати, медленно вплывала она в предрассветный сумрак. И как всегда в таких случаях, в первые минуты бодрствования чувствовала она себя оглушенной, потому что во сне - вернее, в тот последний день её жизни - стоял ослепительный май, и в их распахнутое настежь старомосковское окно птицы пели яростно и многоголосо, словно на первопрестольном празднике. И в эти первые мгновения присутствие Андрея было ещё так реально, так физически ощутимо, что внутренняя сторона её рук, казалось, ещё хранит тепло его тела. Будто только сейчас гладила она его большую горячую спину, будто лишь секунду назад разомкнули они объятия. И такая безумная живая любовь к нему наполнила все её существо, что Александра застонала.