– Это кто? – оторопел Леня.
Беата отрешенно ответила:
– Твоя дочь.
– Кто? – попятился Леня. – Какая такая дочь? Откуда она взялась?
Беата подхватила девочку на руки. Та обвила ее шею руками.
– Помнишь, Ленечка, тот месяц, что мы провели вместе?
– Ну…
– Перед тобой результат наших безумств!
В тот день Леня так и не поехал на работу. Он посадил Беату с Лизой в машину и устроил бывшей женушке допрос. Та спокойно объяснила ситуацию.
– Узнала о беременности, но аборт было делать поздно, пропустила срок, вот и решила оставить ребенка. Честно говоря, я не думала о трудностях, работа есть, считала, что не пропаду. Боже, как я была наивна!
Леня молча слушал рассказ, который, в общем, не был для него новостью. Он сам предпочитал побыстрей избавляться от беременных сотрудниц, потому что по опыту знал: мало кто из молодых мам потом вернется назад. Впрочем, даже если и приступит вновь к работе, на фирме начнутся проблемы. Дети имеют обыкновение болеть, а няни и добрые бабушки есть далеко не у всех… Конечно, закон охраняет женщин, идущих в декрет, их нельзя сократить, но имеются другие способы избавиться от них. Если начальник очень хочет выжить человека из коллектива, он обязательно добьется успеха. Вот Беату и выперли. Она стала безработной, потом были трудные роды, больница… Ей пришлось продать квартиру, купленную Леней, приобрести не слишком удобную жилплощадь в Капотне, а на разницу жить вместе с новорожденной дочерью.
– Это точно мой ребенок? – с сомнением поинтересовался Леонид.
Беата помолчала, потом слабым голосом пробормотала:
– Сделай одолжение, купи нам в ларьке китайскую лапшу, очень есть хочется.
Леня растерялся, услыхав эту фразу, и, вместо того чтобы повезти девочку с Беатой в ресторан, послушно пошел в киоск. Когда он вернулся, машина была пуста, на сиденье лежала записка: «Я не собиралась тебя беспокоить, со своими трудностями могу справиться сама. На всякий случай сообщаю адрес, вдруг захочешь повидать дочь».
Несколько дней Леня раздумывал, как поступить, но потом все же отправился в Капотню и вновь был поражен нищенской обстановкой. У девочки даже не было собственной кроватки, она спала вместе с матерью на отвратительном диване. Серегин явился с тортом и апельсинами. То, что ребенок редко видит фрукты, ему стало понятно сразу. Лиза мгновенно схватила оранжевый мячик и попыталась съесть его вместе с кожурой. Мать отобрала у нее лакомство, очистила его, потом достала из шкафа свидетельство о рождении. Серегин уставился на запись, произвел в уме подсчет. Выходило, что Лиза и впрямь могла быть его дочкой. Но определенные сомнения у мужика все-таки остались. Поэтому он сказал:
– Хорошо, я тебе помогу еще раз, но не надейся, что стану содержать девочку.
– Я ничего не прошу…
– Ладно, сначала поменяем квартиру.
– Не надо, – пробормотала Беата, – эта нас устраивает.
– Ты с ума сошла, – вскипел Леня, – ее нужно продать.
Беата заплакала:
– Это невозможно.
– Почему?
– Она не моя!
– А чья?
– Я снимаю квартиру, спасибо, хозяйка недорого берет, – монотонно бубнила Беата.
– Ты же сказала, что жилплощадь твоя.
– Была моей.
– Ничего не понимаю, – рявкнул Леонид, – объясни нормально, что за идиотизм!
По щекам бывшей жены потекли слезы, и она начала не слишком связный рассказ. Он изобиловал ненужными подробностями, суть же сводилась к очень простой вещи. Девочка в год заболела, потребовались невероятно дорогие уколы, тысяча долларов за ампулу.
– Бесплатно такие не делают, – всхлипывала Беата. – Доктор сказал, что Лизочка умрет, если не провести курс из двадцати пяти инъекций.
Поэтому мать пошла к ростовщику и взяла необходимую сумму в долг под залог квартиры. Дальнейшее ясно. Жилплощадь ей пришлось переписывать на имя совсем неизвестной женщины. И теперь Беата вынуждена платить барыге деньги за проживание в квартире, которая прежде была ее собственностью. Беата очень боится, что ее выгонят на улицу. Куда потом деваться с девочкой, которая растет такой слабенькой! Лизочка погибнет на улице, а отдать дочку в детдом Беата не может, потому что любит ребенка больше жизни! Вот они и перебиваются с хлеба на воду, голодают, но живут вместе, в квартире, а не в подъезде! Помощи ждать неоткуда!
– Почему ко мне не обратилась?
Беата грустно улыбнулась:
– Ленечка, ты держишь в руках свидетельство о рождении Лизы и понимаешь, что я говорю правду. Моя доченька – плод нашей любви. Я так надеялась, что мы будем опять рядом, пойдем по жизни рука об руку… Я мечтала, что ты простишь меня, забудешь о той жуткой ошибке, которую совершила по глупости твоя жена, но, видно, не судьба! Ты не захотел жить со мной, наверное, это правильно… Но только ты ведь и сейчас не веришь, что Лизочка твоя дочь. А приди я к тебе год назад… Представляю себе эффект! Ну признайся, дальше порога ты бы меня не пустил! Поэтому сейчас говорю: «Леня, я люблю тебя больше жизни, специально оставила нашего общего ребенка, но денег мне не надо. Сами справимся!»
И она снова заплакала. Леня почувствовал острый укол жалости. В конце концов Беата была в прошлом его женой, и он нес за нее определенную ответственность.
– Ладно, – буркнул он, – не реви.
Он снова развил бешеную деятельность. Правда, сначала попросил познакомить его с ростовщиком, забравшим квартиру за долги. Барыга оказался совсем молодым парнем, отлично одетым и интеллигентно разговаривающим. Никакого бритого черепа, тумбообразной шеи с золотой цепью, кожаного пиджака и растопыренных пальцев. Юноша со спокойной улыбкой сказал:
– Я тут ни при чем. Беата продала квартиру, и все.
– Она брала у тебя деньги? Сколько? – наседал Серегин.
Ростовщик хмыкнул:
– Все шито-крыто. Одна захотела купить квартиру, другая решила продать. Частное дело, разрешенное законом.
Леня вытащил из кошелька пару зеленых бумажек, положил на стол и сказал:
– Слышь, парень, мне без разницы, чем ты зарабатываешь на бутерброд с икрой, я не собираюсь бежать в милицию с заявлением. Просто хочу понять, врет Беата или нет.
Ростовщик спокойно взял доллары и ответил:
– Она взяла двадцать пять тонн гринов у моего друга под расписку, вовремя не отдала, пошел процент. Счетчик тикал-тикал… Но мой приятель бескорыстный человек, пожалел бабу и простил ей должок. При чем тут квартира, понятия не имею, я вообще вне этого дела, лишь свел Беату с мужиком.
– Значит, она одалживала двадцать пять тысяч долларов?
Барыга кивнул:
– Только ничего не докажете. Квартира продана, сделка оформлена законно.
– И не надо, – протянул Леня. – Что же ты, сволочь, бабу с ребенком крыши лишил?
– За сволочь и ответить можно, – спокойно протянул юноша. – Бизнес у меня такой. А вы небось в белых перчатках спать ложитесь? Или тоже кое-кого по дороге к мешку с бабками растоптали?
Серегин промолчал. Естественно, ему приходилось «топить» конкурентов, у которых имелись семьи и дети… Поняв, что бывшая жена сказала правду, Леня стал действовать. Сначала купил квартиру в Марьинском проезде, потом перевез туда Беату и Лизу. Бывшей жене он сказал:
– Извини, признать дочку пока не могу.
– Понимаю, – кивнула Беата, – все еще сомневаешься.
– А ты бы сразу поверила в такую историю? – вскипел Леня.
– Нет, конечно, – ответила бывшая супруга, – я очень хорошо тебя понимаю.
– Буду давать две тысячи долларов в месяц, – продолжил Леня, – устрою на работу, дальше плыви сама. Может, конечно, я и делаю глупость, собираясь содержать тебя, но, видно, такой я жалостливый идиот.
Серегин сдержал обещание. Он пристроил Беату в фирму «Птица Говорун», которая занималась переводами, а раз в месяц Беата от него получала конверт.
– Вы часто виделись? – поинтересовался я.
– По тридцатым числам, – пояснил Леня. – Я привозил ей деньги на дом, пил чай и уезжал. Если ты думаешь, что я трахался с ней, то это не так. Никаких чувств ни к Беатке, ни к девчонке я особо не испытывал. Но две тысячи долларов в месяц для меня ничто, абсолютно необременительная трата, я больше на спортклуб выбрасываю.