«Подайте Христа ради у нас все умирли астались сироты бес денек и еды жить негде пажалейте люди добрые».
Глава 23
В моей душе поднялась буря. Что за дрянь была эта Беата. Получала от Владимира и Леонида приличные деньги и отдавала дочку своей безголовой сестрице Лере. А та, желая гулять и веселиться, нашла подходящую «няньку». Неужели мать ни разу не поинтересовалась, в каких условиях содержится ребенок? Уму непостижимо!
Едва сдерживая гнев, я спросил:
– Кто из вас Санька?
– А за каким фигом он тебе? – неожиданно басом поинтересовался пятилетний.
Более старший мальчуган безучастно смотрел перед собой остановившимся взглядом.
Я слегка растерялся, потом наклонился и ответил:
– Видишь ли, мне нужно забрать Лизу, ваша мама, Татьяна, уже получила пятьсот рублей.
– А не брешешь? – буркнул малыш.
– Нет.
– Погодь, – велело дитя, потом порылось в куче тряпья, вытащило на свет божий мобильный телефон и потыкало черным от грязи пальцем в кнопки. Я совсем растерялся. Наличие у нищих сотового казалось мне невероятным.
– Эй, Танька, – пробасил ребятенок, – тут жлобина Лизу требует! Деньги-то взяла? Ага!
Он вновь сунул аппарат в ворох тряпок, опустил воротник пальто, прикрывавший почти все лицо, глянул на меня, и я вздрогнул. Парню было лет семнадцать. Над губой и на щеках у него виднелись темно-синие островки небритой кожи. Санька был карлик или лилипут, не знаю, как правильно называются люди крохотного роста, рождающиеся у нормальных родителей.
– Забирай, – велел он, пиная девочку.
Клочкастая шубка зашевелилась и села. Внутри слишком большой дохи виднелось бледное личико с огромными синяками под глазами.
– Ну, – поторопил меня Санька, – чего стоишь-то? Бери, пока даю.
Я протянул руку. Санька со всего размаха отвесил Лизе подзатыльник. Но девочка не заплакала и не захныкала, проворно вскочила на ножки и схватила меня за ладонь. Я повернулся и двинулся вверх по ступенькам.
– Эй, погодь, – крикнул Санька.
– Что тебе? Деньги я уже отдал, – обернулся я.
– Завтрева сюда приведешь, – пояснил Санька, – не домой. Мы тута до ночи просидим, праздник будет, народ хорошо подает.
– Кого привести? – удивился я.
– Ково, ково, – передразнил карлик, – ясное дело, английскую королеву.
– Прости, но я не понимаю.
– …, – выругался Санька, – ну ты, блин, прямо герцог! Лизку, конечно.
– Но зачем я должен ее возвращать? – изумился я до крайности. – Деньги Татьяне отдал, и все.
– Ты че? – двинулся ко мне Санька, – …, да? За пятьсот рублёв решил навсегда купить? Положь девку на место! Сеструха, ежели ее совсем продавать, дороже будет! Меньше чем за штуку баксов не отдадим, хитрый больно!
– Подожди, что за ерунду говоришь? Лиза племянница Леры Есиной. Девушка отдавала девочку твоей матери как няньке. Лиза никак не может быть твоей сестрой! Я понимаю, что произвел на тебя неблагоприятное впечатление, но смею заверить, я не такой дурак, как тебе кажется!
Санька сипло заржал и поднялся по ступенькам. Его порочное личико с крысиными чертами оказалось на уровне моих колен.
– Это кто вам про племянницу насвистел? – ухмыльнулся он. – Лерка? Ну, блин! Хохмачка! Да она Лизку напрокат брала! Ее к нам Степка привел!
– Кого? – спросил я, чувствуя легкое головокружение. – Кто привел? Куда? Зачем?
– Лерку, – вполне миролюбиво пояснил карлик, – он с ней трахался, пока в армию не ушел. Лерка сначала расстраивалась, а потом Лизку брать стала, за пятьсот рублей в день, ежели на сутки, то дороже, но она ее завсегда к ночи приводила.
Я посмотрел на крохотулечную девочку, безучастно сидевшую на ступеньках, потом вытащил кошелек и помахал им перед носом парня.
– Если ответишь на мои вопросы, заплачу.
– Сто баксов, – не растерялся карлик. – А вы Лерке кто?
– Жених, – ответил я. – Она велела забрать свою племянницу у няни, адрес дала.
Санька радостно засмеялся, очевидно, его очень обрадовала перспектива сделать Лере пакость.
– Ой, цирк, – хрюкнул он, – вот что, пошли к Ахмету в шашлычную, там и потолкуем.
Договорив фразу, он пнул Лизу.
– Эй, не дрыхать, ступай вниз.
Несчастное создание, даже не ойкнув, поползло опять к картонке. Я перехватил девочку.
– Подожди, раз я заплатил, она моя. Пусть пойдет с нами в кафе. Ты когда ее кормил в последний раз?
– Утром, – пожал плечами Санька, – она завсегда в десять жрет, и все, зачем больше-то? Маленькая ищо.
Я подхватил девочку, и мы пошли в забегаловку.
Несмотря на поздний час, в шалмане было полно народу, в основном бомжи и нищие, отмечавшие очередной прошедший день. Мы уселись на пластмассовые стулья, и Санька деловито сказал:
– Я заказываю, ты платишь.
Пришлось подчиниться. Вместо того чтобы отдубасить мерзкого карлика, я купил ему жареную курицу, картофель фри и пиво. Такой же набор, только без спиртного, получила и девочка. Впрочем, она не обрадовалась, просто принялась молча отщипывать грязными пальцами курятину. Бройлер издавал замечательный аромат. Я вспомнил блюдо с морковкой, поданное Леной, почувствовал в желудке голодные спазмы и заказал и себе цыпленка.
– Значит, так, – обсасывая нежные косточки, сообщил Санька, – дурит тебе Лерка голову, она мастерица по этой части, шалава и б… . Степка от нее натерпелся!
– Ты лучше по порядку, – попросил я.
Парень вытер жирные губы кулаком, хлебнул пива, вытащил из кармана пачку «Мальборо» и сказал:
– Ну слушай.
У Татьяны Ороевой семеро детей. Впрочем, их было девять, но двое, слава господи, умерли, не дожив до года. Остальные выжили, вопреки всему. И отец, и мать пили горькую. Но наше государство проявляет удивительную терпимость к таким многодетным семьям, поэтому Ороевы, несмотря на асоциальный образ жизни, получили отдельную квартиру в бараке. Старший сын, Степан, невесть где познакомился с Лерой Есиной, разбитной девчонкой, больше всего на свете любящей погулять и поплясать. Девушка стала частенько бывать у Ороевых и превратилась почти в родственницу. Ни Татьяна, ни ее муж не стеснялись «невесты», обсуждали при ней домашние дела. Семья промышляла нищенством. Правда, отец и мать числились дворниками, но на работу выходили редко, только если их вынуждали к этому крайние обстоятельства, например, не было ни копейки на очередную бутылку. Лишь в этом случае Татьяна, кряхтя, брела к ларькам или к супермаркету, предлагая свои услуги по очистке территории. Но такое случалось нечасто. Основной доход в семейную кассу вносили дети. Младшие сидели у входа в метро, стояли возле рынка. Старшие мальчики мыли автомобили, две девочки, тринадцати и пятнадцати лет, не брезговали заниматься проституцией. Естественно, никто из них не ходил в школу. Из детей Ороевых грамотных было только двое: Санька и Степан. Первому, естественно, армия не грозила, а второму забрили лоб спустя две недели после восемнадцатилетия.
Лерка сначала поплакала, но потом быстро утешилась и перестала бывать у «свекрови». Но примерно год назад она появилась в бараке и попросила напрокат Лизу. Зачем ей понадобилась девочка, никто не знал, впрочем, Ороевых не волновало, что станет с ребенком. Пятьсот рублей в день в качестве гонорара их вполне устраивало, судьба Лизы особенно не тревожила, детей много, одним больше, одним меньше.
– И часто она ее брала? – спросил я.
Санька пожал плечами:
– Разве ж упомнишь? Дня четыре в неделю прибегала, когда чаще, когда реже. Последний раз перед Новым годом примчалась, а потом пропала. Так тебе Лизка нужна?
Я сначала хотел ответить: «Нет».
Но именно в этот момент девочка подняла личико и судорожно вздохнула, у меня защемило сердце.