– Митя, вы где?
– Тут, – донесся слабый голос.
Держа в руках сумки, я шагнул на звук и чуть не упал, споткнувшись о крохотного ребенка, который спал на пороге комнаты, прямо на голом полу, без подушки, одеяла и матраса. Ощутив толчок, девочка медленно подняла голову. На секунду мне показалось, что Лиза, которая сейчас мирным образом обедает у нас дома, каким-то непостижимым образом телепортировалась в Капотню, настолько похожи были малышки. Обе блондиночки, худые, даже изможденные, вялые и молчаливые.
– Дочка совсем плохая, – прохрипел из полумрака голос, – ослабела от голода, а у меня нет сил встать, чтобы положить ее на диван.
Я подхватил почти невесомое тело ребенка, донес его до кресла и устроил девочку на сиденье. В комнате было темно, занавески задернуты, свет выключен. Я шагнул к портьерам, распахнул их, повернулся к Мите и вскрикнул. На разобранном диване, том самом, где убили Беату, без постельного белья, под синим старым байковым одеялом, лежал обнаженный по пояс парень. Его лицо, плечи и грудь покрывали жуткие пятна и нарывы. Зрелище было не для слабонервных.
Внезапно юноша быстро сел, что показалось мне странным. Вроде он настолько слаб, что не может подойти к спящему на полу ребенку, а столь резко меняет позу.
Митя прикрыл лицо руками:
– Пожалуйста, задерните занавеску, у меня от света глаза болят.
– Да, конечно, простите.
Комнату вновь наполнил полумрак.
– Спасибо, – прошелестел хозяин, – я не заразный, это от нарушения обмена веществ, но на всякий случай сядьте подальше, к кровати не подходите.
Честно сказать, я не горел желанием приближаться к недужному, выглядел он жутко.
– Чем могу вам помочь? – запинаясь, пробормотал я, отойдя к противоположной стене.
– Сделайте доброе дело, – донеслось из темноты, – сходите в ванную, там на стене шкафчик, пошарьте на полках, найдите ампулу и шприц.
– Но я не умею делать уколы, – испугался я.
– А и не надо, я сам введу себе лекарство, пожалуйста, очень прошу, мне не дойти.
– Да-да, конечно. – Я подскочил и бросился в санузел, крохотный и грязный, как, впрочем, и все в этой ужасной квартире.
Где же он, этот шкафчик? Ага, вот. Я раскрыл двери и принялся рыться среди множества пузырьков. Внезапно мой нос ощутил знакомый запах. Машинально перебирая склянки, я подумал: «Кажется, где-то разлили бензин».
В ту же секунду послышался странный шум, скорее гул. Резко потянуло дымом… Я бросился к двери, нажал на нее, но она не открылась. Не понимая, в чем дело, я кинулся на нее всем телом, но фанера неожиданно оказалась крепкой. Из комнаты полетел тихий детский крик, больше похожий на скулеж больной собаки. У меня затряслись руки. Что случилось? Отчего дверь не открывается? В квартире явно начался пожар. Маленькая Лиза плачет от ужаса, а бедный Митя не может даже пошевелиться. Если я не выломаю дверь, погибнут все: девочка, мужчина и я.
Последняя мысль придала мне сил, но дверь стояла насмерть. В полном ужасе я огляделся по сторонам. Нечего даже и думать о том, чтобы разбежаться и высадить преграду плечом. Санузел был в ширину полтора метра, не больше. Вверху, под потолком, имелось довольно широкое окошко, выходящее в кухню. Я забрался на бортик ванны и посмотрел в окно. С высоты моего почти двухметрового роста было хорошо видно, как по занавескам весело скачет пламя. Нечего даже надеяться на то, чтобы пролезть в кухню, потому как в ней гудит огонь. К тому же мне, занятому в основном умственным трудом, ни за какие пряники не подтянуться на руках. Внезапно Лиза громко завизжала. Я слетел с бортика и от полной безнадежности изо всей силы ударил ногой возле ручки. Послышался треск. Я обрадовался и повторил маневр, раздался резкий звук «крак», и дверь отворилась. Я вылетел в коридор и мигом закашлялся. Пришлось возвращаться в ванную, мочить в холодной воде полотенце, прикладывать его к лицу.
Огонь бушевал на кухне, а в комнате было совсем темно от дыма. Оторвав на секунду от лица мокрую тряпку я заорал:
– Лиза, Митя!
Слабый писк донесся из угла, где стоял диван, кое-как, заливаясь от едкого дыма слезами, я добрел до лежанки и пошарил по ней руками. Пусто! Несчастный, еле живой парень исчез.
– А-а-а, – послышалось откуда-то с пола.
Я нагнулся и заглянул под софу.
– Лизочка, иди сюда.
В ту же секунду мне в руки ткнулась мокрая мордашка. Я подхватил девочку, прижал к ее личику второй конец влажного полотенца и бросился к входной двери. Здесь меня ждал сюрприз. Выход был перекрыт. Понадобилось долгих пять минут, прежде чем я сообразил: квартира закрыта снаружи, а под непрезентабельной дерматиновой обивкой скрывается сталь отличного качества. Почти потеряв голову, я кидался на железку. Девочка, обняв меня ручонками за шею, тихо ныла, трясясь всем своим маленьким тельцем. Можно было попытаться дойти до окна, выбить стекло, но и в комнате, и в кухне бушевало пламя. Огонь медленно подбирался к прихожей, и дышать становилось нечем.
– Спокойно, – бормотал я, – спокойно, Лизочка, не плачь.
Я схватил телефон, стоявший у двери на тумбочке. В трубке не было гудка, я потянул аппарат и понял, что провод оборван. И именно сегодня я оставил мобильный дома, в нем села батарейка. Ощущая полную безысходность, я шагнул назад в санузел, прикрыл сломанную дверь, включил воду и заткнул сливные отверстия в раковине и ванне. Пока струя наполняла ванну, я успокаивал девочку.
– Ну-ну, все будет хорошо. Видишь, водичка из рукомойничка бежит на пол? Огонь сюда не доберется, мы с тобой сейчас залезем в ванночку, подождем, пока все вокруг сгорит…
О том, что нам, скорей всего, предстоит мучительная смерть от удушья, я, естественно, умолчал. Девочка была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Поэтому она не противилась, когда я погрузился вместе с ней в воду. Закрыв глаза, я начал молиться:
– Господи, Отче наш, прости, пожалуйста, ничего путного я не успел сделать в жизни. Ведь хотел написать книгу, думал, еще молод… Ну почему именно сегодня я забыл зарядить батарейку у мобильного? Что понесло меня сюда? Отчего Митя убежал из квартиры, заперев в огне гостя и своего ребенка? Наверное, у парня от болезни помутился ум!
В маленьком помещении было уже почти нечем дышать, огонь, правда, не шел в ванную, очевидно, из-за воды, бодро льющейся на пол, но мы начали задыхаться. Пару раз я нырял с головой, но, сами понимаете, при отсутствии жабр мне это мало помогло. Лиза, очевидно, потеряла сознание, она закатила глаза и затихла. Радуясь тому, что девочка не увидит подступающую к ней смерть, я мысленно попрощался со всеми дорогими и любимыми и пожалел о том, что сохраняю трезвость рассудка. Через пару минут мысли начали путаться, было такое ощущение, словно я хлебнул спиртного…
«Вот и все, – мелькнуло в голове, – может, если не врут о существовании того света, мне удастся встретиться с отцом».
Не успел я окончательно пасть духом, как послышался страшный грохот, и, словно посланец сатаны, в клубах черного дыма появился парень в робе защитного цвета. Последнее, что помню, его открытый в беззвучном крике рот.
Глава 31
Следующий день я провел в постели, чувствуя себя просто великолепно, единственное, что мешало, – отвратительный запах, поселившийся в комнате. Настолько мерзкий, что Максим, зашедший в мою спальню, скривился и спросил:
– Ты носки сколько раз в году меняешь? Два? На Рождество и Пасху? Ну и вонизм тут стоит! Извини, но давай лучше пойдем в гостиную, если ты, конечно, способен двигаться!
– Я в полном порядке!
– Вот и хорошо, топай тогда, только, сделай милость, смени носки! – хихикнул Максим.
Я вышел в коридор и чихнул, вонь там стояла еще более отвратительная, чем в моем кабинете.
– Лена, – закричал я, – вроде слесарь должен был прийти, трубы смотреть!.. Ну и запах!
– Ужас, – ответила домработница, высовываясь из кухни, – хоть противогаз покупай, обещался после трех заглянуть, добро бы трезвым явился. Вы, Иван Павлович, у себя в кабинете окно распахните и дверку раскройте, а я на кухне то же самое проделаю, может, сквознячком вытянет…