— Поделите на всех, Дикси. Обо мне не беспокойтесь, я уже ела.
— С Райаном?
— Да! Я его встретила у школы. — Рошель сжала руки и закружилась, как в театре. — Я немножко боялась, как все это будет. Мне не хотелось, чтоб он считал меня назойливой. Думала, я просто прогуляюсь мимо школы. Я решила, если он выйдет с приятелями, я ему помашу ручкой и пойду себе дальше. Он и правда вышел с целой оравой приятелей, с этими Капюшонами, хотя в школьной форме их просто не узнать. Даже тот здоровенный толстяк в школьном пиджаке выглядел очень прилично. В общем, как только Райан меня увидел, он с ними попрощался и пошёл ко мне. Они нас подразнили немного и ушли. А потом мимо шли другие мальчишки из их школы и зацокали языками при виде меня. Было ужасно неловко, — соврала Рошель, кружась в танце по прихожей. — А ещё я сказала Райану, что я, наверное, тоже пойду в эту школу, и он провёл меня внутрь, к завучу. Завуч у них нормальный, и я записала себя и Джуд. Про Мартину я не стала ничего говорить, раз она не собирается тут жить.
— А про меня ты что-нибудь говорила? — спросила я.
— Я сказала, что у меня есть младшая сестра, которая ещё в начальной школе, и они сказали, что тебя нужно записывать отдельно. Тебя должна привести мама.
— Не говори ей про это, — сказала я поспешно, принимаясь за чипсы.
Рошель меня не слушала. Она вся была в рассказе о Райане.
— Он все понимает про мою жизнь, Дикая. Он тоже из многодетной семьи, у них там одни мальчики, и мать не справляется. У двух старших братьев уже есть дети, один сидит в тюрьме, а другой наркоман, но себе он не хочет такой жизни. Он умный, Дикси. Он со всем разберётся. Он не даст затянуть себя во все это. Он будет много заниматься и хорошо сдаст все экзамены. Его, похоже, не пугает, что я тоже умная. А ещё ему нравится, что на меня все обращают внимание.
Рошель так выпендривалась, что больше всего мне хотелось запустить в неё картошкой. А она все кружилась по прихожей, шевеля губами.
— Ещё бы эти парни не обращали на тебя внимания! У тебя юбка такая короткая, что трусики видно, — сказала я.
— Райан сказал, что ему очень нравится, как я одеваюсь. Он сказал, здорово, что у меня такой женственный стиль. Сказал, что я могу гордиться своей фигурой. Райан сказал, что раньше ему не хотелось, чтобы у него была девушка, потому что девчонки в этом районе сплошь потаскухи, а я совсем не такая. Райан сказал, что ему уже надоело таскаться с этой шайкой хулиганов. Он уже прошёл этот этап. Райан сказал … Райан сказал… Райан сказал…
У меня уже гудела голова от этого Райана. Я пошла поделиться с Брюсом картошкой. Рошель продолжала рассказывать пустой прихожей, что сказал Райан.
Брюс заговорщически поднял брови, когда я вошла.
— Лучше бы её Райан вообще рта не раскрывал, — прошептал он. — Как ты думаешь, звук у неё выключается, Дикси?
Мы оба прыснули, хотя у бедняги Брюса смех отдавался в спину, так что он застонал от боли.
Потом мы услышали другие голоса. Мальчишеские голоса, с улицы. Они что-то кричали. Потом мы расслышали среди них голос Джуд, она тоже кричала.
— Только не это! — сказала я, бросаясь к двери.
— Стой, Дикси! Ты только не влезай! Подожди, я сейчас — только скачусь с этого чёртова матраса.
Мне было некогда его ждать. Я распахнула входную дверь — и застыла на пороге с открытым ртом.
Это была все та же шайка, приятели Райана, Капюшоны и Жирный, но Райана с ними не было. Джуд шла среди них, подняв кулаки, как будто собиралась ударить Жирного, но только медленно-медленно, как во сне. Жирный поднял руку — мёд-лён-но — и блокировал выпад Джуд.
— Есть! — сказала Джуд
— Класс! — сказал Жирный.
И оба рассмеялись. Капюшоны смеялись вместе с ними, и Джуд каждого хлопнула по раскрытой ладони в знак взаимного уважения. С Жирным они обменялись хлопком высшего разряда по обеим ладоням.
— Увидимся, старушка Джуд, — сказал он.
Джуд влетела в дом, улыбаясь во весь рот.
— Дикси, закрой рот, а то муха залетит, — сказала она.
— Обалдеть! — выдохнула я. — Ты тоже подцепила мальчика, да, Джуд?
— Нет, конечно, — сказала Джуд. — У тебя что, совсем крыша съехала, малютка Дикси?
— А как же ты играешь в ладушки с этим жирным кретином и всей его шайкой? Вы же вроде друг друга ненавидели.
— Это да, но ещё больше их шайка с Нептуна ненавидит парней с Верхнего Меркурия. Им рассказали, что я с ними дралась и так двинула их главаря, что он сознание потерял.
— Ты такого не рассказывала!
Я вытаращилась на Джуд. Она начала расти у меня в глазах, мускулы у неё надувались, на руках появились боксёрские перчатки.
Джуд придвинулась ко мне.
— Никому не рассказывай, Дикси, но это все неправда. Я, конечно, двинула того парня с Верхнего Меркурия, но ему от этого было ни жарко ни холодно. Он рванулся меня схватить, я увернулась и побежала со всех ног, а он нёсся за мной вниз по лестнице, оступился и ударился головой. От этого он и потерял сознание. Но парни с Нептуна все уверены, что я избила самого крутого парня во всех «Планетах», поэтому они меня зауважали. Они стали выспрашивать, какие я знаю приёмы, и я им наговорила с три короба про вин-чунь. Теперь они думают, будто я специалист по кунг-фу, так что придётся старине Брюсу срочно выучить меня ещё куче всего.
— Раз так, придётся тебе быть доброй и внимательной к старине Брюсу! — крикнул он из гостиной. — Иди сию минуту сюда и принимай заказ на ужин. Может, нам купить чего-нибудь китайского, раз ты так полюбила восточные боевые искусства?
— Ваше желание — закон для меня, о Мудрый Учитель, — сказала Джуд.
Она была в таком хорошем настроении, что даже не стала ворчать, когда я ночью приткнулась к ней поближе.
— Что случилось, Дикси? Ты какая-то пришибленная. И что это меня сегодня никто не клюёт? Где твоя птичка?
— Я одолжила Фиалку Мэри, чтобы ей было легче уснуть.
— Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но нерасчётливо. Теперь ты не можешь уснуть, и я с тобой вместе, — сказала Джуд. — Тебе старушка Фиалка нужнее, чем Мэри. У неё небось куча игрушек, гораздо больше, чем у тебя.
— Да, но её мама их у неё отбирает. Она с ней так ужасно обращается. Мэри меня просила не рассказывать, но я просто больше не могу, я чувствую, что меня разорвёт, если не скажу. У неё такая жестокая и страшная мать!
— Ты уверена? Мне она показалась очень милой. Она слишком шикарная, но она же это не нарочно. А что она такого страшного сделала?
— Она выбросила мишку Мэри. Сказала, что он грязный.
— Дикси, так делают очень многие мамы. Почти всякая мама сто лет назад выбросила бы твою Фиалку и эту кошмарную старую кофту.
— Она не кошмарная! Она очень красивая! И она мне до сих пор как раз!
— Ну ладно, ладно, пусть.
— Мать Мэри ещё много чего сделала. Она заставила её доедать хлеб и постригла ей ногти так коротко, что теперь болят пальцы.
— Многих детей заставляют доедать все с тарелки и коротко стригут им ногти. Ничего тут страшного нет.
— Мать Мэри говорит, что она грязная, хоть она чистенькая — чище некуда.
— Но это тоже никакая не жестокость. Она же её не избивает, не морит голодом, не запирает в шкаф.
— Она даёт ей затрещины.
— Мне мама тоже давала затрещины, когда я была маленькая, за то, что я дралась. Хотя это меня не остановило. А сейчас она меня не бьёт, потому что знает, что я могу дать сдачи, и посильнее!
— Но ты бы этого никогда не сделала, правда? Джуд… А ещё я волнуюсь за маму.
— Ты слишком много волнуешься, Дикси. Сейчас тебе стоит волноваться только об одном: если ты сейчас же не свернёшься клубочком и не уснёшь, и не дашь мне тоже поспать спокойно, я тебя просто спихну с кровати, ясно? Так что спокойной ночи.
Я свернулась клубочком и лежала тихо-тихо, делая вид, что сплю. Джуд стала дышать глубже, руки и ноги у неё дёргались, как будто она и во сне дерётся. Я очень долго не засыпала, а потом проснулась рано-рано, прислушиваясь, не едет ли уже машина за мусором.