- Что-то сорвало твою броню, и оставило душу обнажённой. - Его рука скользнула под подол её платья, лаская бедро. - Такой же обнаженной, какой сейчас ты будешь в действительности.
- Джуд, - прошептала она. Просто не знала, что ещё сказать. Она хотела что-то возразить. Но какой смысл? Как может он видеть то, что другие не замечают?
- Ты ведь знаешь, что я прав. - Он резко разворачивает её к себе, и заглядывает глубоко в глаза.
Он запустил пальцы в её волосы и легонько потянул за них, она закрыла глаза и поддалась его натиску.
- Скажи, что я прав.
Пытаться сопротивляться ему, было бессмысленно. В любом другом месте, ей приходилось притворяться наполненной и счастливой, что ничто не может ей навредить. Если это единственная возможность быть самой собой, и быть с тем, кто её понимает, то так и быть, она признает его правоту.
- Ты прав.
Он не просил поговорить с ним, или объяснить причину её опустошения. И она не просила его помочь ей. Между ними расцвело взаимопонимание, к которому никто не мог прикоснуться ранее. Именно в этот момент она поняла, что пропала.
Его губы обрушились на неё, сильно и требовательно. Он вёл. Всё взял в свои руки. Было ясно, он точно знал, что делать.
Он взял стакан со скотчем из её руки и повёл её в спальню. Стеклянные двери балкона были прикрыты занавесками, пропуская тусклые полоски света в комнату. В центре располагалась огромных размеров кровать с кожаным изголовьем чёрного цвета, угольно-чёрным покрывалом, и такими же подушками. Это было таинственно и экзотично.
Губы Джуда слились с её, дегустируя и пробуя. Когда он отстранился, ей хотелось потребовать ещё. Чувствуя его губы на своих, она ощущала себя более полноценной.
- Стань вот здесь, - приказал он, поворачивая её лицом к кровати.
Она с любопытством взглянула на него, когда он сел перед ней на кровать. Она хотела что-то сказать о том, что может не готова к этому, и просто отдыхала в баре, но всё же, прикусила язык. Она была уверенна в состоянии своей кожи. И была не против, чтобы он рассматривал её с головы до пят.
Именно это он и делал.
- Теперь, сними платье. Медленно.
Она приподняла бровь, а он только усмехнулся в ответ, бросая ей вызов. Она могла играть в эту игру, если это именно то, чего хотел он, даже если это будет её первый настоящий стриптиз.
Отвернув от него лицо, она шире расставила ноги, растягивая эластичную ткань, пока она не начала скользить вверх по её бёдрам. Затем, дотянулась до молнии на спине, и медленно потянула её вниз. Сначала, показался её нежно-голубой бюстгальтер от La Perla, потом кружевные трусики, и наконец, освободился изгиб попки. По очереди, она спустила платье с одного плеча, затем со второго, и оно скользнуло вниз к её ногам.
Она услышала его вздох, и призвание продолжать.
Теперь, она предстала перед ним в одном белье и «Лабутенах». Красные лакированные каблуки были её страстью.
- Однозначно, твоё платье смотрится лучше у меня на полу.
Брайна двинулась вперёд, соблазнительно виляя бёдрами. Она толкнула его на кровать, забралась на него сверху, и пропустила галстук между пальцами.
- А теперь, твой костюм.
- Я собираюсь трахнуть тебя, в этих туфлях. - Он повалил её на кровать, и начал снимать костюм. - Только в туфлях.
- Тебе нужно будет что-то сделать с этим бельём.
- Меня не волнует, даже если придётся его просто сорвать, - сказал он, отправляя свои брюки на пол, оставаясь в одних чёрных боксёрах.
Мгновение спустя, его тело уже накрывало её, скользнув руками по её телу, пока не расстегнул бюстгальтер. Отбросив его в сторону, его взору открылась её прекрасная грудь.
- Твою ж мать, - пробормотал он. Он начал её ласкать, соски мгновенно затвердели, он взял один в рот, и принялся отчаянно его сосать.
Она выгнула спину и запустила пальцы ему в волосы. Он не двигался ниже, и её пульс выдавал бешеный ритм. Она стала полностью влажной, и была на грани замочить трусики, которые тонкой тканью разделяли их. Она подалась бёдрами вперёд, в надежде указать ему путь на юг, но он только посмеялся.
- Ещё нет, - пробормотал он.
Затем, из ниоткуда, появился галстук. Он сложил её руки над головой, и связал запястья. Галстук не был привязан ни к чему, но она поняла его назначение.
Не шевелись.
Её пульс выстукивал барабанную дробь. Он связал её руки. Чёрт!
Он вернулся к её груди. Поочерёдно даря ей боль, а потом наслаждение, покусывая, и теребя пальцами её возбуждённые, набухшие соски. Она уже готова была воспламениться, не дожидаясь, прежде, чем он сорвёт её трусики, и обнаружит, насколько влажной она уже была.