Стремительным движением мужчина на кровати расставил ноги в стороны так, что его тело резко отодвинулось. Он быстро вытянул руку вперед.
Бум!!!
Пистолет Бонда глухо выстрелил. Под кипой седых волос образовалась дырка.
«Бум!» — ответил пистолет уже мертвого человека, выстреливший от последнего движения пальца, и пуля попала в кровать под трупом.
Полный мужчина, лежавший на полу, вскрикнул. Он смотрел вверх, в пустой и черный глаз, который не раздумывал о выборе и был только заинтересован в том, в какой сантиметр тела он попадет.
Пистолет полного мужчины находился на уровне колен Бонда и был бесполезно нацелен на белую крашеную металлическую дверь.
— Бросьте его!
Раздался шум, и пистолет упал на ковер.
— Встаньте!
Полный мужчина встал на йоги и стоял, глядя в глаза Бонду, как туберкулезник смотрит на свой платок, с ожиданием, полным страха: нет ли на нем крови.
— Садитесь.
Была ли вспышка надежды в этих глазах? Бонд не сбрасывал напряжения, как подкрадывающийся кот.
Полный мужчина медленно повернулся. Он поднял руки над головой, хотя Бонд и не говорил ему сделать это. Он сделал два шага обратно к стулу и медленно повернулся, как бы собираясь сесть.
Он стоял лицом к Бонду, и вполне естественно, что руки его опустились. И две расслабленные руки качнулись назад, правая рука больше, чем левая. А затем внезапно правая рука сжалась и мгновенно рванулась вперед, и как белое пламя из кончиков пальцев вылетел нож.
Бум!!!
Бесшумная пуля и бесшумный нож пересеклись в воздухе, и глаза обоих мужчин одновременно дрогнули, когда нож и пуля ударили в цель.
Но взгляд полного мужчины померк, и глаза закатились, когда, схватившись за сердце, он упал на спину, в то время как глаза Бонда небрежно взглянули на расплывшееся алое пятно на его рубашке и на плоскую рукоятку ножа, свисающую с ее складок.
Раздался треск разваливающегося стула под полным мужчиной и затем удар грузного тела о пол.
Бонд мимоходом взглянул на него и повернулся к открытому иллюминатору.
Некоторое время он стоял спиной к каюте, глядя на мягко покачивающиеся занавески. Он глубоко вдохнул свежий воздух и прислушался к чарующим звукам моря, доносившимся из мира за стенами этой каюты, мира, который принадлежал ему и Тиффани, но не этим двоим. Очень медленно его тело и нервы расслабились.
Затем он вытащил нож из рубашки и, не взглянув на него, потянулся, откинул занавеску в сторону и бросил его как можно дальше в темноту. Затем, все еще глядя в спокойную ночь, он поставил «Беретту» на предохранитель и рукой, которая вдруг показалась ему тяжелой, как свинец, медленно засунул пистолет за пояс брюк.
Почти неохотно он обернулся и взглянул на убитых, задумчиво оглядел каюту и бездумным жестом вытер руки о бедра, а затем осторожно прошел в ванную комнату и сказал устало и еле слышно:
— Это я, Тиффани.
Она не слышала его голоса. Она лежала лицом вниз в пустой ванне, зажав руками уши, и когда он, приподняв ее, взял на руки, она все еще не могла поверить в то, что произошло. Потом она прижалась к нему, медленно ощупала его лицо и грудь, чтобы окончательно убедиться, что он жив.
Девушка вздрогнула, когда ее рука дотронулась до его раненого ребра, и она отодвинулась от него, чтобы посмотреть на его лицо, а затем на кровь на своих пальцах и на пятно на рубашке.
— О боже, ты ранен! — с ужасом проговорила она, и ее ночные кошмары были забыты. Она сняла с него рубашку и промыла рану мыльной водой, потом перевязала полотенцем, разрезанным на полосы лезвием ножа, взятого у одного из убитых.
Она все еще не задавала никаких вопросов, когда Бонд собрал ее одежду с пола каюты и, отдав ей, приказал вытереть каждый предмет, к которому они прикасались, чтобы не осталось следов пальцев.
Тиффани все еще стояла и смотрела на него, и глаза ее светились. И когда Бонд поцеловал ее в губы, она так ничего и не сказала.
Бонд многозначительно улыбнулся ей и вышел из ванной комнаты, заперев за собой дверь, после чего принялся за дело, работая с большой осмотрительностью, делая паузы перед каждым следующим движением для того, чтобы ясно представить себе ощущение сыщиков, которые войдут на борт корабля в Саутгемптоне.
Прежде всего он обвязал своей рубашкой с кровавым пятном поднос, чтобы придать ей вес, подошел к иллюминатору и выбросил его за борт. Смокинги обоих мужчин висели за дверью. Он вынул из нагрудных карманов носовые платки и, обвязав ими руки, стал искать в платяном шкафу, пока не нашел, вечернюю рубашку седовласого мужчины. Он надел ее и некоторое мгновение стоял в центре каюты, раздумывая о дальнейшем.