«У нас, слава богу, пока еще только понаслышке знают, что такое «крысиная гонка», и не рвутся во все тяжкие за долларом или фунтом. Мы все еще не так плохо устроены».
«Не так плохо» - сказано типично по-английски. За столетия колониальной империи здесь скоплены были богатства, колоссальные по любым меркам. Начиная с чисто материальных, с недвижимой собственности, кончая полотнами великих мастеров живописи, шедеврами античной скульптуры. Где-то там, за морями, люди думали о хлебе насущном. Британия могла позволить себе удовольствие стричь газоны, укатывать теннисные площадки, коллекционировать породистых лошадей и строить ипподромы. Британский «истэблишмент» мог позволить себе и еще одну очень не пустяковую роскошь: «разумную щедрость» по отношению к массам, - в обмен на спокойствие, «классовый мир» и возможность улаживать социальные конфликты в традиционно британском духе, компромиссом. Словом, по сравнению с «остальным миром» и впрямь «не так плохо». И с сочувствием по поводу «горькой доли» Британии спешить рискованно: могут не понять.
Но, как говорится, ничто не устраивается раз и навсегда. Дали в конце концов знать о себе и крушение колониальной империи, неспособность и нежелание правящих Британией адаптироваться к новому положению вещей в мире, и недооценка ими сил динамичных соперников, да и многое другое. И не по одной лишь статистике доходов на душу населения или внешним долгам видно это. Видно по Лондону. По тому, как больше постарел он, чем обновился; по налету неухоженности, что появился за последние годы. Бедные прежде кварталы теперь выглядят убогими трущобами. Новые здания обращают на себя внимание не изысканностью архитектурных решений, но тем, что редки. Кажется, будто нет сил у него, чтобы привести в порядок себя, очиститься от рухляди, омолодиться новыми постройками. И о нем тоже можно сказать: «Города не узнать!», - но не в том восторженном смысле, что вкладывается обычно в это восклицание. Еще пятнадцать лет назад тогдашний лидер тори Г. Макмиллан говорил о необходимости строить как минимум по 400 тысяч квартир и индивидуальных домов ежегодно и обещал добиться этого. В прошлом году Британия не осилила и 300 тысяч.
Как и положено в буржуазном обществе, затянувшиеся экономические невзгоды, урезав возможности компромиссных решений, обернулись социальной, классовой напряженностью. И это, быть может, самая значительная из всех перемен в Британии за последнее десятилетие. Многие из наблюдателей отметили это обстоятельство. И не только слева. Инфляция, безработица и прочие беды, писал американский «Ньюсуик», «насытили воздух запахом классовой борьбы, что было когда-то немыслимым в стране, где понятие «класс» и «масса» совмещались в таких прочных и гибких институтах, как парламентская демократия, английское обычное право и «государство всеобщего благоденствия».
Понятие «единой нации», которое годами внедряли в сознание английской публики, - это понятие повисло в воздухе, насыщенном запахами классовой борьбы. «Британия стала социальной выгребной ямой» - определил недавно ситуацию…епископ Саутуорка, имея в виду «растущую бедность на дне и постыдное богатство на верхах». Сильно сказано для церковнослужителя, не так ли? Но епископ знал, о чем говорил. По данным исследования, проведенного «Армией спасения» и опубликованного под названием «В самой мрачной Англии сегодня», положение в некоторых из беднейших районов сейчас хуже, чем примерно сто лет назад, когда генерал Уильям Бут, основатель «Армии спасения», написал свою книгу «В самой мрачной Англии» - о нищете и безысходности лондонского Ист-энда.
А между тем львиная доля национальных богатств в Британии (84 процента) по сей день, как и сто лет назад, находится в руках горстки богатейших семи процентов населения. И по сей день актуальными оказываются известные слова Дизраэли, премьер-министра викторианских времен, о «двух нациях (в Британии), управляемых разными законами, находящихся под влиянием разных манер, не имеющих ничего общего между собой - ни мыслей, ни взаимных симпатий». «Британия, - с горечью замечает теперь Поль Джонсон, бывший главный редактор журнала «Нью стейтсмен», - упала в пропасть нищеты и человеческих страданий, что окрашивает выходки наших безответственных богачей в зловещие оттенки предреволюционной Франции XVIII века».