Есть много нитей, которые связывают между собой «административный класс» трех тысяч в единую кастовую пирамиду. Рождением или карьерой почти все они одного социального слоя - высшего, среднего, воспитанники «грэммар» - классических школ, Оксфорда и Кембриджа, члены одних клубов. Классовая принадлежность их очевидна, как очевидны и их консервативные склонности. Вместе они составляют густую сеть «старых приятелей» и ревностно оберегают эту сеть от вторжения аутсайдеров жесткой экзаменовкой всех претендентов на вакансию в «административном классе». Это своего рода «илевен-плас» для взрослых, пройти которые дано только «своим».
Традиции, ритуал и порядки этой замкнутой касты складывались десятилетиями. Прошлое стягивает ее воедино. Но это прошлое и тяготеет над ней, как оно тяготеет и над всей современной Британией. Р. А. Батлер, непременный член всех послевоенных кабинетов тори, занимавший в правительствах Идена, Макмиллана и Хьюма положение заместителя премьера, так отозвался Сэмпсону о высших гражданских чинах: «У них шелковистый ум, ум класса «роллс-ройс». Вообще гражданская служба напоминает «роллс-ройс» - вы знаете, что это лучшая машина в мире, но вы не совсем ясно представляете себе, что с ней делать. Мне кажется, она слишком гладка, ее нужно чуть-чуть протереть с песочком».
«Роллс-ройс» в своем роде действительно лучшая машина. Но как в «роллс-ройсе» есть что-то архаичное и старомодное, так есть что-то архаичное и старомодное и в «касте постоянных». Профессионалы-администраторы, они отлично натренированы управлять аппаратом, но специалистов по отраслям хозяйства и промышленности среди них почти нет. А те, что заняты в министерствах, работают там лишь на положении советников. В министерстве авиации числится 3000 инженеров. Но если в правлении директоров «Импириэл кемикл индастриз» из 22 человек 18 бывших ученых-исследователей, то министерством гражданской авиации управляют бывшие выпускники колледжей Оксфорда и Кембриджа, воспитывавшиеся на латыни, истории, праве. Из министров же авиации - а за «мое» время их сменилось несколько - никто учебника высшей математики или аэродинамики и близко не видел.
Система административной службы Уайтхолла в ее нынешнем виде сложилась в последнюю треть прошлого века, в период имперской Британии, «властительницы морей» и безраздельной хозяйки обширнейших колоний. Этим заморским владениям нужен был глаз и нужен был хлыст. Уайтхолл обеспечивал и то и другое.
«ИСТЭБЛИШМЕНТ»
Вряд ли еще какая страна Запада может похвастать столь отлаженным институтом для сведения многих точек зрения и «естественного выявления» среди них превалирующей, как Британия - своими клубами. Это типично английское заведение играет в жизни страны весьма существенную, хотя и неподдающуюся точному учету роль. Окончательные решения могут приниматься кабинетом министров, Банком Англии, казначейством, парламентом, наконец. Но предварительную обкатку и формулировку они получают во многих случаях здесь, в клубах, ибо именно здесь, в замкнутой и неспешной обстановке стыкуются между собой верхние сословия британского общества - профессиональные политики и профессиональные бизнесмены, дипломаты и редакторы газет, высшая знать и исполнители в ранге. Иностранным гостям клубные завсегдатаи и сейчас еще как нестареющий анекдот рассказывают случай, имевший место до первой мировой войны в клубе «Бифстейк», на одной из улиц злачного лондонского Сохо, чугь поодаль от знаменитой Лестер-сквер - площади кафе и кинотеатров и чудного вечно зеленого скверика с памятником Шекспиру, одним из трех, как говорят, во всей Англии. Обратив внимание на то, что каждый вечер из невзрачного и подозрительного, как все в Сохо, подъезда навеселе выходят солидные и довольные господа, полиция приняла заведение за незаконный публичный дом и в один прекрасный день устроила облаву. За длинным деревянным столом сидели четверо. Сержант обратился к старшему: