Иногда он набредал на небольшую речушку или ручей, здесь он задерживался подольше. Ловил рыбу, варил уху, вялил ее, ну, и конечно, купался, отсыпался.
Однажды на его пути повстречалась большая река. Возможно, она уже имела какое-то название, но Берду оно было неизвестно. Для него река оказалась препятствием неожиданным. По слухам, в местных реках водились мерзкие твари, купаться и даже хоть на время погружаться в воду категорически запрещалось. В земной колонии подобного искуса не имелось, да и при каждом доме имелся бассейн. Земные пираньи, аллигаторы, водяные змеи представлялись милыми ягнятами по сравнению со здешними обитателями. Берд не стал рисковать. Он срубил несколько десятков стволов, связал стволы вместе и смастерил что-то вроде плота с полуметровым бордюром по краям, некоторые речные жители умели прыгать не только в длину, но и в высоту. Внимательно осмотрев и подергав свое сооружение, Берд остался доволен, ему казалось, что он неплохо потрудился. Дождавшись, когда солнце замерло в зените, а разогревшийся воздух проник во все подземелья лесной обители, он спустил ковчег на воду.
Сотню метров, больше половины реки, плавание протекало благополучно, плот мерно покачивался в такт небольшим волнам и продвигался к другому берегу. Берд споро орудовал самодельным веслом, торопясь быстрее выбраться из водной стихии. Здесь он чувствовал себя не очень уверенно. Но когда до берега оставалось немногим более двадцати метров, плот сильно качнулся. Берд заработал еще быстрее. Снизу в днище плота опять что-то ударило, на сей раз гораздо сильнее. А через минуту, после очередного погружения весла в воду, Берд обнаружил, что от него осталась только рукоятка, древко лопатообразного папоротника было нахально перекусано.
В темной, мутной воде происходило непонятное движение, она то вскипала бурунами, то успокаивалась, и тогда дрожал под ударами плот. Постепенно тонкие стволы деревьев начали расходиться, десять-пятнадцать минут и Берд окажется в воде, а в отличие от земного океана или реки, здесь не спасешься на обломках кораблекрушения. Несчастные оставшиеся до суши метры Берд никак не мог преодолеть. Течение относило плот все дальше от намеченного Бердом курса, потом придется возвращаться, чтобы не плутать. Но сейчас его волновала другая проблема — как добраться до берега. От очередного удара Берда подбросило, тихо отсоединился и поплыл рядом крайний ствол с бордюром. Берд лихорадочно перебирал варианты. «Эврика», неожиданно вскричал он так громко, что, похоже, речное чудище тоже его услышало и озадачившись, несколько минут плот не трогало.
Берд схватил лук, который он предусмотрительно не выкинул перед отплытием, затем одну из стрел, прикрепил к ней конец пластикового шнура, другой конец обмотал вокруг руки и, выбрав на берегу дерево потолще, пустил стрелу в него. Бамбуковая стрела не подвела, шнур натянулся и плот перестало сносить, под воздействием течения он плавно прибился к берегу.
Берд оттолкнул плот и резво отбежал на десяток шагов в глубь леса. Видимо, от ярости, что добыча ушла, на плот словно обрушилась тысяча чертей. Мгновение — и дальше по течению поплыли только щепки. Берд вытер пот со лба, не хватало еще стать закуской, это в его планы не входило…
Спустя два месяца с начала старта он вышел к саванне. Лесной отрезок маршрута он прошел достаточно успешно. Лес грозил немалыми опасностями, но лес и спасал от них. В саванне его ждали новые. Разумеется, по этому поводу Берд не испытывал уныния.
По предварительным подсчетам до рудников оставалось немногим более четырехсот километров, они располагались ровно посередине саванны, окруженной с трех сторон джунглями, с четвертой стороны она выходила к океану. В принципе оставалось пройти всего ничего, пустяк.
Учитывая, что по ровной местности идти намного легче, Берд предполагал дойти до рудников за неделю, ну может, дней за десять, и то, если он не будет торопиться. И хотя длительное пребывание в лесу, где приходилось мокнуть под тропическими ливнями, стараться не быть схваченным и съеденным, порядком утомило, торопиться он не спешил. Новые места сулили новые впечатления. Впервые за почти семнадцать лет своей жизни Берд смог по-настоящему узнать планету, на которой родился. Увиденное и пережитое им не могло сравниться ни с какими даже очень хорошими учебниками и наглядными пособиями. Он даже подумал, что будь он учителем, то непременно бы ввел за правило иногда заниматься с ребятами на лоне природы — походы, рыбалка, охота, то да се. Правда, греша эгоцентризмом молодости, он всех равнял по себе, не учитывал, что желающих последовать его примеру оказалось бы не столько много, как ему хотелось бы. Да и не каждый мужчина выдержит те нагрузки, которым Берд подвергал себя. Что уж говорить об его одногодках.