— Без крыльев тебя никто не примет за демона, — тихо сказал Лейн.
Дилла кивнула. Узнать в ней полукровку сейчас сумел бы только другой демон или опытный волшебник. Демонами в городе не пахло. И вообще, зря она всполошились. Если бы демоны здесь на каждом углу встречались, её бы с Дороги не затянуло. Стало быть, серебро — от нежити. Неужели здесь так много нерождённых и поднятых?
Между тем улица привела их к центральной площади, на которой стоял дворец с тремя высокими башнями. Как ни странно, целехонький и без следов недавней починки.
— Ага… — протянул Лейн. — Понятно. Нет, туда мы пока не пойдем.
— Что, настолько сильная магия?
— И очень старая. — Лейн потер виски. — Даже странно, что здешний хозяин не помогает отстраивать город. С его-то возможностями.
— Может, он болен, — предположила Дилла. — Или ранен. Думаешь, это он меня вызвал?
— Сомневаюсь. Знаешь что, давай найдем какой-нибудь трактир. Поедим, послушаем разговоры. Надо побольше узнать про эту войну.
Они свернули на другую улицу. Дома здесь стояли богатые, с прозрачными стеклами в окнах. Лейн внимательно изучал каждую вывеску. Дилла попыталась прочитать похожие на смешных насекомых буквы, но ее замутило.
— Вот это точно трактир! — Лейн решительно толкнул свежевыкрашенную зеленую дверь с бронзовым посеребренным кольцом. Над дверью висел всё тот же круг с красным крестом.
Дилла внутренне напряглась. Она не любила человеческие трактиры с их задирами-завсегдатаями и дурной выпивкой. Поесть можно и булочной. Тем более, что узнать в трактире полезные сведения шансов мало. Но Лейн явно придерживался иного мнения. Хорошо хоть выбрал не какую-нибудь занюханную забегаловку на окраине. Этот трактир соответствовал улице: чисто подметенный каменный пол, выскобленные столы, крепкие стулья с удобными спинками. Вкусно пахло пирогами и свежим пивом. Посетителей было немного. Возле окна пятеро пёстро одетых молодых людей играла в такие же пёстрые карты. У стойки пили пиво из глиняных кружек трое стражников.
Дилла и Лейн сели возле двери. К ним тут же подошла полная женщина в простом сером платье и чистом фартуке из небеленого льна.
— Что угодно? — не слишком доброжелательно спросила она.
— Мы бы отведали твоих чудесных пирогов, хозяюшка. — Лейн очаровательно улыбнулся.
В ушах Диллы его голос раздвоился — на привычный язык фэйри и местный человеческий. Отчаянно захотелось залезть себе в голову и почесать мозги.
Густые брови женщины сурово сошлись над синими глазами.
— Плата вперед.
Улыбка Лейна угасла. Он покопался в сумке, достал большую, потертую серебряную монету. Положил на стол.
— Этого хватит?
— Вполне, — голос хозяйки подобрел. — Еще и пиво принесу.
Когда она ушла за стойку, Дилла толкнула Лейна ногой.
— Она монету стражникам показала. Надеюсь, серебро настоящее?
— Наичистейшее. — Лейн разочарованно осмотрелся. — Что же здесь так тихо-то? Трактир называется.
Дилла не ответила, искоса изучая игроков у окна. До сих пор она не видела в этом городе людей, столь ярко и вычурно одетых. Короткие красные и синие бархатные куртки с многочисленными разрезами, из которых выглядывают кусочки белого, зеленого и золотого шелка. Такие же штаны до колен и высокие сапоги с отворотами. На коротко подстриженных волосах блестят серебряные обручи. Больше украшений не заметно, только у одного игрока пальцы унизаны кольцами. На вошедших юноши особого внимания не обратили, продолжая своё занятие. Каждый бросок костей и раздача карт сопровождалась шумными вздохами и смехом.
— Золотая молодежь, — прошептал Лейн. Взгляд его стал хищным. — Город, как разворошенный муравейник, а этих щенков проблемы не волнуют. Хорошо…
— Что хорошо?
— Игра — это хорошо. Люблю беспечных и азартных людей.
— Погаси глаза. — Дилла снова пнула Лейна под столом. Она заметила, что стражники уже не облокачиваются расслабленно на стойку, но медленно выпрямляются. — У этих деточек здесь охрана.
Вернулась заметно подобревшая хозяйка, принесла две кружки темного пива и целую гору маленьких пирожков и коврижек на деревянном блюде. Аромат от них поднимался такой, что у Диллы снова заурчало в животе, хотя она с опаской относилась к человеческой еде. Вечно у них то недопеченное, то пережаренное. Лейн ухватил коврижку, истекающую мёдом, откусил половину и застонал от наслаждения.