— Вполне. Если понадобится еще, я сам затребую.
Когда я был уже на пороге, О’Келли добавил:
— И, бога ради, сделай что-нибудь с его одеждой.
— Я потолковал с ним на прошлой неделе.
— Так потолкуй еще раз. Черт побери, в чем он явился вчера — в фуфайке?
— По крайней мере, я заставил его избавиться от кроссовок. Какой-никакой, а шажок вперед.
— Если он хочет остаться на этом деле, пусть научится шагать поживее — до того, как прибудете на место. Журналисты слетятся туда как мухи на дерьмо. Хотя бы скажи ему, чтоб не снимал пальто и не светил своими трениками, или в чем уж там он соизволил прийти.
— У меня в столе есть запасной галстук. Все будет в порядке.
О’Келли проворчал что-то про свинью в смокинге.
На обратном пути я бегло просмотрел отчет — все в точности соответствовало сводке, изложенной шефом. Жертвы: Патрик Спейн, его жена Дженнифер и их дети Эмма и Джек. Сестра, вызвавшая полицию, — Фиона Рафферти. Под ее именем диспетчер предупреждающе добавил заглавными буквами: «ВНИМАНИЕ: ЗВОНИВШАЯ В ИСТЕРИКЕ».
Ричи не сиделось, он подпрыгивал, словно у него пружины в коленях.
— Что…
— Собирайся. Мы уезжаем.
— Я же говорил, — сказал Квигли моему напарнику.
Ричи невинно распахнул глаза:
— Правда? Извини, бро, я прослушал. Голова другим занята, понимаешь?
— Курран, я вообще-то пытаюсь оказать тебе услугу. Впрочем, дело твое. — Вид у Квигли был по-прежнему обиженный.
Я натянул пальто и проверил свой портфель.
— Похоже, у вас тут увлекательная беседа. Может, поделитесь?
— Ерунда, — тотчас отозвался Ричи. — Просто болтаем о том о сем…
— Я посоветовал юному Ричи задуматься о том, почему главный вызывает тебя одного и передает информацию за его спиной, — лицемерно сказал Квигли. — Это не лучшим образом свидетельствует о репутации юноши в отделе.
Квигли обожает пудрить мозги новичкам, а также давить на подозреваемых чуть сильнее, чем следует. Мы все не без греха, однако он получает от этого особенный кайф. Впрочем, обычно у него хватает мозгов не трогать моих ребят. Ричи чем-то его разозлил.
— В ближайшие дни юноше будет о чем подумать, ему незачем отвлекаться на всякий вздор. Ну как, детектив Курран, идем?
— Что ж, — прошипел Квигли, напыжившись. — Не позволяйте мне себя задерживать.
— Само собой, приятель. — Я вытащил из ящика галстук и сунул его в карман пальто — под столом, чтобы не давать Квигли повода для подколок. — Детектив Курран, готов? Тогда погнали.
— До встречи, — не слишком любезно проворчал Квигли нам вслед.
Ричи послал ему воздушный поцелуй, и, поскольку зрелище это не предназначалось для моих глаз, я ничего не заметил.
Было туманное, холодное и серое утро вторника, такое хмурое и мрачное, словно на дворе не октябрь, а март. Я вывел из гаража любимый серебристый «бумер». Официально машины разбирают в порядке живой очереди, однако салаги, занимающиеся бытовым насилием, не посмеют и приблизиться к лучшей тачке отдела убийств, так что машина всегда к моим услугам, и в салоне не валяются обертки от бургеров. Я не сомневался, что и с закрытыми глазами найду дорогу в Брокен-Харбор, но сейчас не время было проверять это на практике, поэтому я включил навигатор. Где находится Брокен-Харбор, прибор не знал. Он хотел ехать в Брайанстаун.
В свои первые две недели в отделе Ричи помогал мне собирать досье по делу Маллена и заново опрашивать свидетелей. Это было его первое настоящее дело об убийстве, и он буквально из штанов выпрыгивал от нетерпения. Парень сдерживался изо всех сил, но, как только машина двинулась с места, выпалил:
— Нам дали дело?!
— Да.
— Какое?
— Убийство. — Я остановился на красный, достал галстук и передал его Ричи.
К счастью, сегодня на нем была белая рубашка — правда, дешевая и настолько тонкая, что просвечивала безволосая грудь, — и серые брюки, почти приличные, только на размер больше, чем надо.
— Вот, надень.
Он уставился на галстук так, словно никогда не видел подобной диковины.
— Да?
— Да.
Я уже было смирился с мыслью, что придется съехать на обочину и самому повязать Ричи галстук, — скорее всего, он в последний раз надевал его на первое причастие, — но в конце концов парень справился — ну, более-менее.
— Круто выгляжу, да? — спросил он, наклонив солнцезащитный козырек, чтобы посмотреться в зеркало.
— Лучше, чем было, — ответил я.
О’Келли оказался прав: галстук ничего не исправил. Галстук-то был что надо — шелковый, темно-бордовый, в тонкую полоску, — но кто-то умеет носить хорошие вещи, а другим это просто не дано. Росту в Ричи пять футов девять дюймов, причем в прыжке, он весь из углов, ноги тонкие, плечи узкие, выглядит лет на четырнадцать, хотя в личном деле сказано, что ему тридцать один. Считайте меня предвзятым, но я с одного взгляда понял, из какого он района Дублина. Это очевидно: слишком короткие неопределенного цвета волосы, острые черты лица, подпрыгивающая беспокойная походка, и одним глазом он словно высматривает опасность, а другим — все, что не прикручено. На парне этот галстук казался краденым.