Но когда полицейские выломали дверь, когда мы четверо расхаживали по ненаглядному домику Дженни, сигнализация была отключена. Очевидное объяснение: Спейны сами открыли дверь убийце, и этого человека Дженни не боялась.
– Она сменила замки?
– Я ее тогда спрашивала, будет ли она их менять. Она колебалась, но в конце концов сказала, что, скорее всего, нет – замки, дескать, встанут в пару сотен, а такие расходы семейный бюджет не потянет. Сигнализации достаточно. Она сказала: “Пускай возвращается, я не против. Я даже почти хочу, чтобы он вернулся, тогда хотя бы станет понятно, что я это не придумала”. Я же говорю, она не трусиха.
– А где в тот день был Патрик? Это произошло до того, как он потерял работу?
– Нет, после. Он уезжал в Атлон на собеседование – тогда у них с Дженни еще были две машины.
– И как он отнесся к этому проникновению?
– Не знаю, она мне не говорила. По-моему… если честно, кажется, она ему ничего не рассказала. Во-первых, она разговаривала со мной вполголоса – возможно, потому, что дети спали, – но в таком большом доме?.. А еще она все время якала: “Я поменяю код, я не смогу уложить это в бюджет, я разберусь с этим парнем, пусть только попадется”. “Я”, а не “мы”.
А вот и еще одна маленькая странность – тот самый подарочек, про который я говорил Ричи.
– Почему она не рассказала Пэту? Казалось бы, если, по ее мнению, в доме побывали чужаки, надо было первым делом сообщить об этом мужу.
Фиона снова пожала плечами и опустила голову.
– Наверное, не хотела его волновать. На него и так слишком много всего навалилось. Думаю, поэтому она и замки не стала менять, иначе пришлось бы объяснять все Пэту.
– Вам не показалось это немного странным – и даже рискованным? Разве он не имеет права знать, что кто-то влез в его дом?
– Возможно, но я-то подумала, что никто к ним не влезал. То есть какое самое простое объяснение? Что Пэт взял ручку и съел долбаную ветчину, а кто-то из детей трогал занавески? Или что к ним проник невидимый взломщик, который умеет проходить сквозь стены и которому захотелось перекусить сэндвичем?
В ее голосе появились напряженные, виноватые нотки.
– Вы так и сказали Дженни?
– Да, более или менее, но стало только хуже. Она совсем разошлась, говорила, что ручка особенная, из отеля, где они провели медовый месяц, и Пэт знал, что ее нельзя трогать; что она точно знала, сколько ветчины было в той пачке…
– Она действительно из тех, кто помнит такие вещи?
– Ну да, вроде того, – не сразу ответила Фиона, словно эти слова причиняли ей боль. – Дженни… она любит все делать правильно. Понимаете, когда она ушла с работы, то решила стать идеальной мамой-домохозяйкой. В доме ни пятнышка, детей она кормила натуральной едой, которую готовила сама, каждый день делала гимнастику по DVD-дискам, чтобы вернуть фигуру… В общем, да, она могла помнить, что лежало в холодильнике.
– Вы знаете, из какого отеля была ручка? – спросил Ричи.
– Из “Голден-Бэй Резорт” на Мальдивах… – Фиона снова вскинула голову и уставилась на него. – Вы правда думаете, что… Думаете, ее и впрямь кто-то взял? Думаете, что это человек, который, который… Думаете, что он вернулся и…
Ее голос начал подниматься по опасной спирали.
– Мисс Рафферти, когда произошел этот инцидент? – спросил я, пока она не впала в истерику.
Она бросила на меня безумный взгляд, сжала в комок клочки салфетки и собралась.
– Месяца три назад.
– В июле.
– Может, и раньше. Но точно летом.
Я мысленно завязал узелок на память: просмотреть распечатку телефонных разговоров Дженни и найти вечерние звонки Фионе, а также проверить, не сообщал ли кто-нибудь, что видел на Оушен-Вью подозрительных чужаков.
– И с тех пор подобных проблем у них не возникало?
Фиона быстро вдохнула, и я услышал, как хрипит ее сдавленное горло.
– Возможно, были и другие случаи, но после того разговора Дженни ничего бы мне не рассказала. – У нее задрожал голос. – Я ей говорю: “Возьми себя в руки, хватит пороть чушь”. Я думала… – Она пискнула, словно щенок, которого пнули, зажала рот руками и снова зарыдала. – Я думала, что она свихнулась, что у нее плохо с головой, – невнятно повторяла она сквозь всхлипы, вытирая сопли салфеткой. – О боже, я думала, что она свихнулась.