- Фред! - вдруг воскликнул Пол громче всех. - Ответь-ка лишь на один вопрос. Как ты узнал, что Патрик тонет?
Все замолкли. Джули смотрела на меня так, будто видит впервые. Я оглядывал всех по очереди, не зная что сказать... Мог ли я сам себе ответить на этот вопрос? Откуда я знал? И разве я знал?
Маленькая прохладная ладошка Лиззи легла в мою руку, её пальчики сжали мои.
- Я не знал.
Я посмотрел на Лиззи. В её ресничках запутались капли дождя, она смотрела на меня как бы говоря: "Все в порядке. Ты молодец. Я люблю тебя".
- Давайте во всём разберёмся дома, - сказал доктор Джо. - Джули, ты угостишь нас чаем?
Глава шестая. 20 февраля 1999 года, суббота
Это утро выдалось на удивление солнечным. Утро, когда мы хоронили Сару Рид-Хендрикс. Гроб был закрытый - насколько мы с Лиззи поняли из перешёптываний двух женщин в переднем ряду, болезнь съела Сару изнутри.
Всю поминальную службу Лиззи держала меня под руку, а под конец, когда Джонатан Хендрикс осипшим голосом пригласил всех на поминки в их дом на Дженетон Стрит, расплакалась.
- Тётя Сара была прекрасной женщиной, правда?
- Да, Лиззи, это правда.
Сара Рид была одной из самых необыкновенных женщин, которых я знал.
Когда через три месяца после нашей последней Родительской Субботы Сара неожиданно обручилась с недавно приехавшим в город молодым предпринимателем Джонатаном Хендриксом, никто особенно не удивился. Уже месяц как с нами не было доктора Джо, и маленькая Мэган переехала к дальним родственникам в Европу (хотя Сара и пыталась всеми силами добиться опеки над ней). Сара была раздавлена, и единственным смыслом её жизни стал Патрик. Она без конца повторяла, что Джонатан будет прекрасным отцом, как будто её вовсе и не волновало, каким он будет мужем.
Но насколько я мог посудить, спустя пятнадцать лет - Джонатан Хендрикс оказался хорошим мужем. Он находился возле умирающей жены до самой последней минуты, по его заплаканному лицу, застывшему с гримасой боли, можно было судить, насколько сильно он любил Сару.
До Дженетон Стрит мы с Лиззи доехали в нашей взятой напрокат машине. Уже у калитки дома Хендриксов, Лиззи завела разговор о Патрике:
- Как странно, что он не пришёл на похороны. Он так любил свою мать!
- Может быть, Патрику просто нелегко через всё это проходить. Тем более, на людях...
- Но попрощаться, в последний раз... - Лиззи покачала головой. - Для меня это было очень важно, я помню.
В груди будто что-то кольнуло, и я погладил Лиззи по щеке.
- Я тоже помню, родная.
Мы зашли во двор, парадный вход был открыт - оттуда доносилась непринужденная болтовня. Лиззи сказала, что хочет подышать свежим воздухом в саду и попросила меня принести напитки.
Я зашел в дом, и увидел, что большинство тех, кто собирался на кладбище, не дошли до поминок. Джонатан Хендрикс, с которым я был практически не знаком, стоял в окружении нескольких женщин, которые сочувственно ему что-то говорили.
Да, вдовец Хендрикс был убит горем. Его немолодое лицо с недельной щетиной было красным и опухшим от слёз, глаза казались маленькими щелочками. Я подумал о том, сколько мужества нужно взрослому мужчине, чтобы не стесняться плакать на людях. Вспоминая похороны Джули, я четко помнил, каким рассудительным и мертвецки-спокойным я был. В моей голове стучала только одна мысль "Позаботиться о Лиззи", я знал, что не могу сломаться - только ради нашей девочки.
Ради неё я готов был спрятать все свои эмоции - слёзы, горе, отчаяние - глубоко внутри себя, лишь бы утешить её в те чёрные для нас обоих дни.