В палатку стремительно вошла Лиззи. Я ощутил, как помимо моей воли, из глаз струятся слёзы.
- Пожалуйста! - зарыдал я. - Пожалуйста, Лиззи, убегай... Пожалуйста, не верь во всю эту ложь! Он хочет убить тебя...
- Папочка, - Лиззи опустилась на колени, поцеловала меня в лоб, погладила обеими руками по голове. Она тоже плакала. - Папочка, он не хочет убить меня... Мы просто... должны сделать это вместе...
Я будто онемел. Я смотрел на свою дочь и не узнавал её. Кто эта девушка - эта, с обреченным взглядом и отрешенным лицом? Кто эта девушка, что поцеловала меня на прощание своими холодными губами? Кто эта девушка, что выходит из палатки, не сказав мне больше ни слова?
Потрясенный, я даже не сопротивлялся, когда Дэн запихнул мне в рот какую-то тряпку вместо кляпа. Встав во весь рост, Дэниэл постоял немного и сказал:
- Мне очень жаль, мистер Саммерс. У нас нет выхода. У нас нет жизни, и мы отнимаем её у других. Мы просто надеемся, что у нас получится... Получится что-то изменить. Мы сломанные, и нас уже не починишь. Но, может быть, мы сможем хоть что-то сделать. И тогда вы будете тоже счастливы. Вместе с миссис Саммерс. Мы оставим записку Пули... Вас найдут, когда всё уже будет кончено. Прощайте, мистер Саммерс.
Дэн будто бы улыбнулся мне на прощанье, но в моих глазах стояли слёзы, и его лицо было слишком размыто, чтобы быть уверенным. Дэн выключил фонарики и вышел на улицу. Я пытался кричать, но все звуки были приглушены кляпом. Голоса на улице затихли. В этот момент мне показалось, что весь мир оставил меня, и я нахожусь в какой-то бездне... Совершенно один. И никто и никогда уже не сможет мне помочь.
Не знаю, сколько мне понадобилось времени, чтобы выплюнуть кляп. Наверное, прошло не больше часа, но за это время моя рубашка насквозь пропиталась потом. Верёвки, которыми я был связан, были слишком крепкими, поэтому я сосредоточился на том, чтобы освободить свой голос. Благодаря слезам и слюне, кляп достаточно намок, и я наконец смог его выплюнуть. Казалось, прошли годы.
Я орал что было сил, орал во весь голос. Мне казалось, что меня должно было быть слышно даже на другом континенте.
Наконец-то, в палатку кто-то вошёл. Я стал молить о помощи на всех известных мне языках - английском, испанском, русском. На меня направили луч фонаря, щёлкнул перочинный нож, и ещё через мгновение я был свободен.
- Спасибо! - я пожал руку в темноте и поднялся - ноги меня еле слушались. Прошло ещё несколько минут, прежде чем я смог сделать несколько шагов, потому что всё тело у меня затекло. Пистолета в заднем кармане, естественно, не оказалось.
На улице уже был поздний вечер. Я помчался в деревню, оставив своего спасителя позади, так и не успев его как следует рассмотреть. Пули я нашёл возле закрытой сувенирной лавки.
- Срочно отвези меня в ту деревню, куда они ездили! Срочно! Мне нужен Кетсаль!
Пули видел, что я не в себе, но не решился со мной спорить. Одолжив машину у одного из его друзей, Пули повёз меня в поселение. Он сказал мне, что это самое дикое племя, которое ещё осталось в этих местах, и что колдуна по имени Кетсаль знают все, и все уважают.
Я слушал в пол уха. Мне казалось, что мы едем неприлично медленно, и я всё время просил Пули ехать быстрее. Я умолял всех богов, которых знал, чтобы они помогли мне приехать вовремя. Я молился о том, чтобы Лиззи была жива, только об этом.
Наконец Пули остановил машину, и, взяв фонарики, мы стали двигаться сквозь джунгли. Когда впереди замаячили огоньки, хижины и люди, я помчался вперёд Пули. Выскочив на поляну, где находилось поселение, я заорал, что было сил:
- Кетсаль! Кетсаль!
Испуганные аборигены сперва уставились на меня, а затем разбежались кто куда. Я шёл вперёд, схватив какую-то палку и снося всё на своём пути, пока не схватил полуголого мальчугана и не закричал ему прямо на ухо: