94. Я люблю тебя, потому что ты любишь меня, даже когда я зол.
95. Я люблю тебя, потому что ты считаешь вполне нормальным бить меня по любому поводу в течение дня, а затем позже за это извиняться.
96. Я люблю тебя, потому что могу.
97. Я люблю тебя, потому что люблю.
98. Я люблю тебя, потому что я бы НИКОГДА не потратил три часа на составление списка 100 причин, почему я люблю тебя, для кого-нибудь другого.
99. Я люблю тебя, потому что ты — это просто ты.
100. Я люблю тебя по гораздо большему количеству причин, нежели только лишь 100.
Ты — моё всё, красавица. Я люблю тебя.
P.S. НЕ ПОКАЗЫВАЙ ЭТО МОИМ БРАТЬЯМ
Я превратилась в клубок эмоций, плачущий и всхлипывающий клубок эмоций.
— Н-не м-огу п-поверить...
— Малышка, дыши, — улыбнулся Доминик.
Он не мог вытереть мои слезы, потому что у него не было свободных рук, а я не могла сделать этого, потому что была слишком занята, прижимая свою книгу к груди.
— Сара, она спускается, будь готова.
— Я готова.
Доминик осторожно оттолкнул меня от стены, и меня очень-очень медленно опустили на землю. Я начала кружиться вокруг своей оси, по-прежнему плача и крепко прижимая книгу к груди.
Я почувствовала, как мои ноги достигли земли, а затем несколькими секундами позже он обернул руки вокруг моего тела и его запах окутал меня.
— Наверное, лучше было бы оставить книгу напоследок.
Я рассмеялась, одновременно плача, и обвила руки вокруг его талии.
— Я о-обожаю её.
Доминик успокаивал меня, мягко покачивая из стороны в сторону несколько минут, и, когда мои всхлипывания прекратились, он отстранился и рассмеялся.
— Какая же ты красивая, просто глаз не отвести.
Я толкнула его и быстро взяла протянутую Сарой салфетку. Поблагодарив её, я вытерла глаза и высморкалась, после чего сделала глубокий вдох, по-прежнему немного всхлипывая.
— Я так люблю её, я так люблю тебя.
Доминик поцеловал меня в макушку.
— И я тебя люблю.
Я знала это, у меня была целая книга причин в подтверждение.
— Это лучший подарок за всю мою жизнь, спасибо тебе.
Доминик убрал несколько свободных прядей с моего лица.
— Это был лишь второй подарок, а их будет немного больше.
Я ахнула.
— Правда?
Доминик кивнул.
— Я могу получить их прямо сейчас?
— Нет, — рассмеялся он. — Ты получишь их в каждой точке.
Каждой точке.
— Как ты...
— У меня есть список, помнишь?
А, его список, точно.
— Ладно, так теперь, когда мы покончили со скалолазанием... в смысле, мы же покончили со скалолазанием, так ведь?
Доминик кивнул.
Ох, слава богу.
— Отлично, так куда мы теперь? — спросила я, сгорая от нетерпения увидеть, что ещё он для меня приготовил.
Доминик помог мне снять страховку, а затем с нежностью погладил по заду.
— Перекусить.
Ох.
— На мне спортивный костюм. Я не одета для выхода в город.
Доминик подмигнул.
— У меня в машине есть для тебя другая одежда, Бранна собрала всё утром, пока ты спала.
Ох.
— Ох, ладно, и куда мы теперь?
Доминик ухмыльнулся.
— Подожди — и увидишь.
— Что мы делаем в Феникс-парке? Ты ведешь меня в зоопарк? — ахнула я.
Доминик фыркнул.
— Чтобы потом выслушивать твои жалобы на детей, врезающихся в тебя по дороге к пингвинам? Нет уж, спасибо.
Я ахнула.
— Это было всего раз...
— Это происходит каждый раз, когда мы идем в зоопарк.
Я сложила руки на груди.
— Но они намеренно лезут старшим под ноги. И меня это раздражает.
Доминик усмехнулся и покачал головой.
— Тебя много чего раздражает.
— И?
Он не ответил, лишь пробормотал что-то себе под нос и продолжил за руку куда-то меня тянуть. Я без возражений следовала за ним, но затем зазвонил мой телефон, я засунула свободную руку в сумку и, достав его, прижала к уху.
— Алло?
— С днем рождения!
Я улыбнулась.
— Спасибо, Гэв.
Рука Доминика крепче сжала мою ладонь, отчего я закатила глаза.
Эта его детская неприязнь к Гэвину до сих пор была столь же сильной, как и в школе, что всегда для меня было головной болью.
— Где ты? У меня для тебя есть открытка и подарок.
Я улыбнулась.
— Ой, спасибо! Но ты не должен был ничего для меня готовить.
Гэвин усмехнулся.
— Знаю, но мне хотелось, тебе ведь сегодня двадцать один, в конце концов!
Каждый раз, когда кто-то говорил это, единственной моей мыслью было то, что ещё девять лет, и я буду уже отмечать свой тридцатый день рождения... и это немного пугало.
— Что ж, спасибо, так мило с твоей стороны... ой!
Я выдернула ладонь из болезненного захвата Доминика и бросилась вперед.
Господи, иногда он просто выводил меня из себя!
— Что не так? С тобой все хорошо?
— Я в порядке.
— Ладно, так могу я привезти подарок... или Доминик рядом.
Я усмехнулась; Гэвин всегда чувствовал присутствие Доминика.
— Мы в Феникс-парке, он приготовил для нас кое-что на сегодня.
Гэвин вздохнул.
— Ну, тогда я отдам подарок Эйдин, а она передаст его тебе или же Бранне.
Эйдин Коллинз была старшей и единственной сестрой Гэвина. Они с Бранной были хорошими подругами. Эйдин была очень забавной и бесповоротно чокнутой. И поэтому в нашу компанию вписывалась как влитая.
— Спасибо, Гэв, почему бы тебе не заскочить попозже? Уверена, мы все пойдем вечером куда-нибудь.
— Спасибо за приглашение, но я работаю до одиннадцати, поэтому, думаю, дерьмовая из меня получится компания, если я буду засыпать на ногах.
Я усмехнулась.
— Ладно, ну тогда заходи как-нибудь на неделе, посмотрим кино или ещё что-нибудь.
— Заметано, до скорого, милочка.
Я усмехнулась. Он говорил «милочка», как какая-нибудь старушка.
— Пока, милок, — повторила я.
Он усмехнулся, а затем повесил трубку.
Положив телефон в сумку, я почувствовала его у себя за спиной.
— Ты в курсе, что сделал мне больно?
Доминик вздохнул.
— Прости, просто я ненавижу...
— Ты ненавидишь Гэвина. Я знаю это, он знает это, да весь гребаный мир знает это, Доминик.
Тишина.
— Я просто ненавижу, что вы так близки.
Я развернулась лицом к Доминику и хмуро на него посмотрела.
— Я уже предупреждала тебя не заводить эту тему снова, но, тем не менее, ты опять начинаешь. Если ты не можешь смириться с тем, что один из моих лучших друзей — парень, то тогда можешь собирать свои манатки и проваливать из моего дома и жизни, потому что он никуда не денется. Он мой друг. Не знаю, сколько раз я должна тебе это повторить.
Доминик посмотрел на меня, сощурив глаза.
— А я предупреждал тебя не угрожать мне разрывами. Всё закончится тем, что я убью кого-нибудь из-за этого, Брона, ты, мать твою, знаешь, как сильно меня это бесит.
Я знала, но он постоянно выводил меня своими нескончаемыми жалобами из-за Гэвина.
— В таком случае, повзрослей уже наконец и прими тот факт, что у меня есть друг-парень. Серьезно, Доминик, ты боишься, что я стану тебе изменять или что?
Лицо Доминика покраснело от раздражения.
— Дело не в тебе, а в нем. Он сохнет по тебе, всегда сох.
Я вскинула руки в воздух, чтобы не сжать их у него на шее.
— С тех пор прошли годы! И это он решил, что нам лучше остаться друзьями, ты же помнишь ту ночь, да? Когда ты разрушил моё первое свидание.
И у этого придурка хватило ещё наглости рассмеяться.
— Да, и ты начала встречаться со мной... А ещё я впервые трахнул тебя пальцами в смотровой больницы. Хорошие времена.
О. Мой. Бог.
— Как же ты меня бесишь! — рявкнула я и толкнула его в грудь, прежде чем развернулась и бросилась от него прочь, что, конечно же, было бессмысленно, потому что он, естественно, последовал за мной.