Здесь же был Иван Лаврентьич. Он хмурясь поглядывал на карту и водил рукой по бритому темени, по вискам, по затылку, как бы обшаривая всю свою голову.
Иногда он наклонялся к комбригу и о чем-то шептался с ним.
Командиры поглядывали в угол. Там, выстукивая точки-тире, стрекотал телеграфный аппарат. Лента широкими белыми петлями ложилась на паркет. Перед аппаратом сидел красноармеец-телеграфист. Он суетливо передвигал по столу свечу в подсвечнике. Но подсвечник никак не пристраивался к месту, и красноармеец перехватывал его из руки в руку.
Теслер раза два пристально взглянул на красноармейца, потом сказал, медленно переводя глаза на потолок:
— Доложите, когда там у вас будет точка…
— Уже, товарищ командир бригады… Точка и подпись! — поспешно выговорил телеграфист.
Теслер встал. Подошел к аппарату, отщипнул ленту и, подхватив ее на руку, зашагал обратно — прямой, как циркуль. Сел. Несколько минут он молча читал ленту, перепуская ее между пальцев.
— Итак, товарищи, — заговорил он наконец и обвел всех взглядом. — Общая обстановка… Попрошу строевых командиров записать.
Кругом зашелестели полевыми книжками.
— Общая обстановка, — повторил Теслер, когда все приготовили книжки и карандаши. — В районе пограничных постов бригады нарушена государственная граница: к нам прорвались петлюровцы. Вчерашний день пограничники с боем отступили. Сейчас петлюровцы идут на Проскуров. Численность их… — он выдержал паузу и потом посмотрел на всех прямо, в упор, — две дивизии…
Я невольно привстал, но кто-то сейчас же надавил мне на плечо, и я снова опустился на стул. Две дивизии! Это не меньше четырех бригад, а у нас…
Я опять жадно прислушался к тому, что говорил комбриг.
Он продолжал:
— Битые украинским народом петлюровцы, гайдамаки — все помещичье-кулацкое отребье, бежав за границу, нашло себе нового хозяина. Германский империализм, которому петлюровцы служили, развалился. Но не осиротели изменники своего народа, люди без родины и чести! Эту падаль бережно подобрали господа миллиардеры из Нью-Йорка, Лондона, Парижа. Откормили петлюровцев, обули, одели, вооружили и вновь двинули на Украину. Украина, с ее хлебом, углем, сахаром, металлом, — лакомый кусок для империалистов. А петлюровцы в своей ненависти к русскому народу готовы хоть черту продаться, только бы не было Советской Украины! Красного знамени не признают — придумали себе желто-блакитное!
Теслер сидел весь красный — я никогда не видел его в таком гневе.
Он опустил глаза, делая вид, что рассматривает карту. А когда заговорил опять, это был уже прежний Теслер — спокойный и невозмутимый.
Без усилий он вскрыл замысел врага, разъясняя то, что многим из сидевших в зале было еще не понятно. Не Проскуров соблазнил петлюровцев! Империалисты желали получить Жмеринку, мощный железнодорожный узел, соединяющий крупнейшие города правобережья — Киев и Одессу, Соблазн велик! Короткий марш в сто — полтораста верст — и враг у цели.
— Полагаю, — говорил комбриг, — что мне нет нужды разъяснять вам задачу бригады. Тем более что времени до столкновения с противником у нас остается очень немного.
Комбриг посмотрел на стенные часы, и тут все, точно по команде, мигом повернулись туда же. А часы — это были старинные часы с кукушкой — не спеша продолжали отщелкивать свои секунды…
— Поэтому, товарищи, перехожу прямо к диспозиции, — прервал Теслер молчание. Он сел и начал расчерчивать карту. Размашисто, крупными зигзагами он навел карандашом две синие черты и, пририсовав стрелочки, аккуратно загнул их к Проскурову. Потом он перевернул карандаш другим концом и, раздумывая, начал ставить вокруг города маленькие красные скобки, зубчики, кружки.
— Первый полк, — сказал Теслер и, широко расставив пальцы руки, как пианист на клавиатуре, накрыл сразу три или четыре значка.
К столу подошел командир первого полка. Склонился над картой, посмотрел на пальцы комбрига, выпрямился и молча козырнул.
— Второй полк! От второго полка батальон в резерв.
Козырнул командир второго полка.
— Батарея!… Вторая батарея! Кавэскадрон…
Командиры один за другим подходили к столу, выслушивали приказания и, отходя, разглядывали свои карты и вполголоса совещались.
Отдав приказания строевым командирам, Теслер подозвал начснаба и распорядился, чтобы в течение боя дважды был сварен и подан красноармейцам на позиции обед. Потом стал делать указания врачу. Бригадный врач, старичок, все время кивал головой и шаркал ногами. Но потом вдруг строго посмотрел на окружающих и отошел от стола военным шагом.