И Гюльдан… Она выросла — уже не девочка, а красивая женщина, совершенно непохожая на других сестёр. Смуглая, «шоколадка» как её прозвала Азер — без комплексов, как и положено суккубе, она грозила стать, и уже стала настоящей погибелью для неосторожных мужчин. Срезавшая в этом году косу, которую она после Акбузата ленилась заплетать даже в «хвост», своей речью, манерами, мимикой лица, порой до того напоминала покойницу Ануш, что сердце, бывало, ёкало не только у бедной принцессы, но и у её родственниц. А внешне — была полной её противоположностью: высокая, поджарая (Анусико была скорее костлявой), с тёмными волосами и карими глазами. Что-то в лице было общее… наверное, улыбка, или очертания рта⁈ Азер хотела ей сделать татуировку обезьянки, как у Ануш — но Мацуко отговорила её — ведь Гюльдан родилась в Год Змеи. Да и каково бы им было смотреть на знак, столь живо напоминающий о безвозвратно ушедшей?
Кадомацу хватало и одного меча…
Награда Кодзи Ибараки
…Господин Сакагучи окончательно перестал ворчать на суккуб, когда они вытащили принцессу из первого боя с химерами. И это произошло так…
Первая стычка с этими тварями случилась без её участия. Это было на следующий день после высадки на Коцит. Метеа зашла к Мацукаве, и за рутиной повседневных дел спросила, получил ли назначение Кодзи Ибараки. Тот удивлённо поднял брови и, проверив донесения, сказал, что 8-й полк вообще на связь не выходил… Оба полководца забеспокоились — ладно несправедливо обойдённый самурай, но пропажа целого полка⁈ Последнее донесение датировалось Часом Собаки, и только подтверждало распоряжения принцессы. Обоз, посланный ему сразу, так и не вернулся, дальнеговорник призраков молчал — хотя, молодой самурай мог просто не знать, как включать его — но принцесса и генерал, поторопились оседлать коней и помчаться на выяснение, не дожидаясь снимков с орбиты.
…Восходило солнце. Пушистый ночной снег начинал плавиться под его лучами, прямо на глазах спекаясь в ноздреватый наст, который, вместе с бьющим в глаза сиянием местной зари, так и норовил задержать скачущую кавалькаду. Первыми они отыскали обоз — груда досок, разбросанных вдоль дороги, обломки машин. Трупы лошадей и демонов, протаяли жуткие трафаретные колодцы до самого грунта, и туда мягко сыпался снег, потревоженный всадниками. Бой был жарким — капли крови, щедро пролитой неведомым врагом, превратили укатанный снежный тракт в хитрую ловушку, в которой, поспешившая спешиться Метеа, едва не сломала ногу. Мацукава поторопил её, и она согласилась — действительно, надо было посмотреть, что стало с лагерем…
…А лагеря не было! Вокруг точки, которую вчера указала принцесса, были разбросаны блоки льда, служившего временными стенами. Внутри валялись разорванные флаги, клочки палаток, негодное оружие, и много, много чёрных ям от трупов… Крови, правда, было меньше, чем в обозе. Мацукава, прищурясь, осмотрел горизонт, и мрачно констатировал:
— Обоз успел дойти до лагеря и возвращался. На лагерь они напали неожиданно и превосходящим числом. Наши были не готовы, но сражались яростно, прикрывая обоз, а когда те его заметили — остатки полка сражались над ним.
Её Высочество, не слушая предупреждений суккуб, вдруг расправила крылья и сделала круг над руинами.
— Вы правы. Те, кто это сделал, были размером с лошадь, летали и не пользовались оружием.
Дальневизор на её поясе ожил, и заговорил голосом ученика Тардеша:
— Чёрт, пока оптику настраивал, вы уже там появились! Ну что там у вас?
— Смотри, — демонесса наклонила аппарат над незнакомым следом:
— Ух, ты! Ментор, что скажете?
Метеа быстро загнула голову, чтобы увидеть на миг мелькнувшее на экранчике полупрозрачное лицо Тардеша:
— Химеры… — сказал драгонарий…
…Химеры… Нет, не те недоразумения с бесцветной планеты, — настоящие, стопроцентные уроженки Коцита. Ростом в холке примерно по грудь принцессе, голова ещё выше, на задних ногах — раздвоенные копытца, на передних — здоровенные когти, не всякая броня людских машин её выдерживает. Сзади — львиный хвост с кисточкой, спереди — красные огни дышавших расчётливой испепеляющей злобой умных глаз, бывших единственным украшением кошмарной гривастой и клыкастой морды. Нечто среднее между львом, волком и козой. Посредине корпуса — уродливый горб, образованный мускулатурой крыльев. Третья пара конечностей переродилась в нечто напоминающее крылья демонов, но не столь изящное — они росли почти из брюха, и, чтобы приблизить их к спине, матери-природе пришлось сложить несчастное животное чуть ли не втрое. Злата правильно сказала, впервые увидев труп этой твари: «Создатель был дюже с бодуна, когда придумывал ТАКОЕ…». Что такое «бодун», принцесса так и не узнала, но что-то не очень способствующее эстетическому восприятию. Но самое противное у химер была их шкура, поросшая серыми кристаллами льда — её не жгла даже кровь младших демонов Разрушения! Если остальные существа известной Вселенной даже опасались прикасаться к соплеменникам демонической принцессы, в чьей крови текло жидкое золото, то химеры и касались и грызли и бодались…