«…довели. Я всё-таки свалилась как раз, когда провожала Сэнсея. Он не мог задерживаться, спешил, надо было затягивать 'связку» — так мне сказали. Очнулась через пять часов. Лежу — хорошо мне! — и слышу плач рядом. Я недовольная — уж не по мне ли⁈ — оказывается, старая служанка из Дворца Цветочного Ветра сидела. Склонилась над скорописными портретами, разбросанными на моих коврах, и плачет: «Ой, дитятко, ох бедное…».
Я подняла голову, она поклонилась, задрожала, наверное, думала, что прогоню. «Ну, — думаю, — гнать-то зачем?» — и сказала: «Оставайтесь, не вам мне кланяться». Потом занялась утренним туалетом, а после, походя мимо, бросила как бы ненароком: «Вот, хочу узнать, не было ли чего неладно на свадьбе. А вы не помните⁈» — спросила, даже не надеясь на ответ. А она подняла глаза, и говорит, спокойно так, будто неделю готовилась: «Как же. Рука у неё была порезана…» — меня как копытом по голове! ' — и в самом деле, Кадомацу вспомнила — на свадьбе брата молодая невеста сидела с забинтованной рукой. Мать этого знать не могла — Мамору её не пригласил, а скорописи были позже исправлены, специально приходили художники, срисовывать руку уже сошедшей с ума молодой жены…
«Старая служанка рассказала мне, что рану её хозяйке нанесли совсем странно: однажды на улице дверку паланкина открыли, туда заглянул желтоглазый нищий, Ёсико хотела дать милостыню, но он как-то странно посмотрел на дарящую руку, и чем-то острым порезал („как нарисовал“ — так выразилась старуха) кожу.»
Третью Принцессу жутко передёрнуло: ведь и «её» ниндзя тоже был желтоглазым! Хотя, если честно, не столь редкий цвет для демонов — особенно в окрестностях Нагадо. Там, если вглубь гор, обитало целое племя, которое соседи, иначе, чем «желтоглазыми» не называли. У них ещё дети поздно ходить начинали…
«А ещё оказалось, что служанку приглашал ко мне Сэнсей — вот специально разыскал её перед отъездом. Ты подумай, а⁈»
Мацуко перевернула страницу:
'До тебя, наверное, уже доходили слухи, что я затевала настоящее расследование, тогда, после твоего покушения. Но в то время меня хватило лишь на дворец — и то так и не довела до конца. За Девятивратной оградой народу — что в каком городе, попробуй, всех проверь! А теперь ещё и нищий — значит, нужно искать злодеев и во столице. Я сдалась и обратилась за помощью.
Меня, дочка, напугало описание того нищего — желтые глаза! Уроженец Нагадо, клеймо предателя… И у «твоего» ниндзя, говорят, тоже были желтые глаза. Это так⁈ Напиши мне…
Господин Кадокава — начальник городской стражи, конечно, не посмел ослушаться меня, выделил несколько помощников, но стражники почти всё время были заняты — Управе Благочиния хватало проблем в столице, видела б ты, что там творилось после постоя войск!
Во дворце мне помогали твои друзья — Уэно и жених твоей Томинары — не хватало только переименованного Кариямы — ну, он тоже помог, со своей стороны. Чтобы не портить радость, не скажу пока, почему его не было во дворце. Но, понимаешь, даже стражники в городе чужие — при их появлении все лавочники уже навели порядок, всю грязь замели под половицы, умные воришки ещё за час сбежали. Я уж не говорю, что будет, если по городу проедут гвардейцы или мой эскорт. Нужен был кто-то, кто сможет быть незаметен, быть «своим» и возле дворцов и в весёлых районах. И тут я вспомнила о твоей Ануш…'
Кадомацу усмехнулась: посчитать, что дочь национальной героини Даэны, телохранитель обожаемой в городе принцессы, да и просто красивая девушка, останется в городе незамеченной! Воистину, так могла подумать только неискушенная в тонкостях быта столичной улицы северянка, которой мать, знакомая лишь с монашеской Лхасой, и оставалась. Дальше опять пошел рваный край:
«…написала. Боюсь, что даже чересчур напугала — рассказала, что в случае удачи убийцы с тобой было бы то же, что и с госпожой Ханакадзе — зато она сразу ко мне сорвалась. Да, признаться, суккубы вообще, не очень-то жалуют Порог Удачи — скорей всего её там ничего не держало. А я сама вернулась к исследованиям яда на оружии твоего ниндзя — с твоей свадьбы ведь собиралась, так и не закончила. Препарат так и стоял месяц в термостате — чудо, что не разложился. И видать, соображениями о том, что этот яд бы сделал с тобой, я так напугала себя, что опять свалилась в припадок. А может, что другое случилось — все отмалчивались, когда я пришла в себя.»
«…восемь дней. Припадок со мной случился как раз на восьмой. Так что открываю глаза — встаю, забыла, конечно, что до этого делала, захожу в свою лабораторию, а там какая-то девка незнакомая стоит — не узнала я твою Ануш, хотела уже огреть штативом, она мне вдруг оборачивается, и говорит: „Здравствуйте, госпожа императрица!“.»