«…не меняло. Это маленько меня успокоило, но не совсем, хотя и не стала возражать — в конце концов, кто лучший шпион, если не суккубы⁈ Я только предупредила, чтобы были осторожнее — не дай Будда, по такой ориентировке ещё на иностранную разведку напорются! А они только смеялись и говорили: „Ну, будет и от нас тогда польза!“» — тут, царственная мать, забыла закрыть кавычки.
«…хорошо придумали. Старшая — не та, которая Ануш, а та, что помнится, мне когда-то волосья за малым не повыдирала — изображала из себя этакую „мадам“-погорелицу. Она возила с собой разнаряженую и напомаженную Ануш, и торговалась за неё со всяким встречным: мол, помогите, изверги дом родной сожгли, утешьте монетою, любимую дочь не пожалею — жалели её, ей верили! — знаешь, есть в ней что-то такое… А может, на красоту Ануш клевали — красивая девка была, что сделаешь… Две другие, то их охраняли, то, изображая из себя телохранительниц знатной дамы, (а ты ведь знатная дама — не надо было и притворяться), ходили по подозрительным додзё, записывались на наводкам старшей то на фехтование, то стрельбу из лука, икебану, чайную церемонию, даже на стихосложение — ты только представь! Правда, не везде пускали суккуб, тут пришлось твоих друзей из Гвардии подключить — жених твоей Томинары вдруг проявил такую страсть к изящной каллиграфии! А Уэно просто был вне себя от ярости из-за проигранной дуэли, и внезапно стал искать наилучшего наставника по боевым искусствам. Иногда они менялись, или ходили вместе с девчонками.»
«…плохой помощницей. Опять разразилась моя болезнь. Я между припадками-то имя своё с трудом вспоминала, какое уж там расследование! Боялась — однажды очнусь — и поехала крыша, будет теперь чокнутая императрица вместо чокнутой принцессы! Спасибо — совсем неожиданно вернулся Сэнсей, он и меня на ноги поставил, и Акико — запросто ведь можно вылечить, когда знаешь, что за яд.»
«…своим ходом. Как я и предсказывала, напоролись на сиддхскую резидентуру. (это господин Пак Чхванг, учитель каллиграфии — он вообще оказался сиддхой, представляешь?). Предупредили ребят во дворце, но до времени трогать не стали — чтобы не спугнуть главную дичь. Сэнсей, вмешавшийся в это расследование, не сколько помог, сколько помешал, пустив нас по ложному следу — он-то понял, что дело кончится убийством, и, как и следовало бодхисатве, постарался спасти жизнь, пусть даже жизнь предателя.»
Дочь императрицы взяла следующую страницу. От промелькнувших несколько раз подряд иероглифов имени Ануш, защемило сердце тревожным предчувствием:
'Пожалуй, не буду тебя утомлять рассказами про то, как они искали, и что за приключения случались у них за это время. В конце концов, они уже выехали к тебе и сами всё расскажут. У меня только несколько слов о том, почему так всё закончилось.
Они нашли их — младшие сёстры, ходившие учиться чему ни попадя, наконец-то обнаружили подозрительное место. Это додзё Наримуры — ты его знаешь, наверное, если и правда всех учителей проверяла при въезде в столицу…' — принцесса вспомнила этого Наримуру — немного не дотягивающий до настоящего мастерства учитель фехтования на палках, уроженец, правда, не Нагадо, а Акамори — стольного града семьи Хакамада. Несмотря на то, что он знал довольно интересные приёмы (стили с такого далекого Запада редки в столицах), да и неплохо обучал метанию ножей — среди друзей Третьей Принцессы считалось зазорным ходить к нему — его додзё облюбовал Куродзаки, бывший жених Первой Принцессы, а теперь ярый её сторонник и враг всех остальных претендентов на престол. В особенности враг ближайшей подруги своей бывшей наречённой — Третьей Принцессы. Ну и конечно, завсегдатаями у Наримуры были гвардейцы Левого Полка Дворцовой Охраны — в том числе, например, бывший муж Чёртов Угол.