Было такое впечатление, что старший брат говорил о чём-то своём, успокаивая её… Но ведь успокоил!.. И ей льстило, то, что он назвал её хорошим полководцем. «Какой я „полководец“! Полководцы не попадаются так глупо…» И эта категоричность в вопросе о собственной смерти… Размышления на эту тему довели девушку до того, что ей приснился какой-то незнакомый бог войны, с которым она всю ночь спорила до хрипа в голосе…
…Наутро Метеа поднялась с чувством, что может наконец-то заниматься делами. Мамору, скорей всего, что-то придумал, чтобы скрыть её состояние, ну, в конце концов, офицер она, или не офицер! Надо узнать последние новости, а то по времени первая фаза десантной операции (для которой нужны были её ворота), уже должна была закончиться. Вдруг из-за неё одной держат «связку» открытой с этой вечной ветриной⁈ Брат же может. Нужно ещё к Азиз-паше доложиться, полк проверить, (кто-то ей надоедал, помнится, во время рёва, с предложением поглядеть на новобранцев — как будто это зрелище её могло успокоить!). Да и со Златой поболтать…
«Но, прежде всего» — принцесса переоделась в свежее и уселась перед зеркалом. С одной стороны лицо осунулось от голодовки, с другой — глаза опухли от трёх дней беспрерывного рёва. Причём фразы «с одной стороны» и «с другой стороны» следовало понимать буквально — настоль ассиметрично она отлежала личико. О голове и говорить было нечего — полыхающие желтым огнём пряди сплетались в иногда даже вполне читаемые иероглифы. Кадомацу с усилием провела по ним гребнем, и вдруг обнаружила, что стала до жути похожа на молодую мать. Бедный Мамору, тяжко, ему, наверное, дался вчерашний вечер! Хотя, у мамы даже в глубокой старости не будет такого длинного носа…
…С многократно меньшим грузом на душе шла Метеа в ставку Азиз-паши. Никто её не обвинял в том, чем она себя мучила, наоборот, тройным боевым кличем, встретили свою «отчаянную» командиршу ракшасы, (особенно старался Хасан, явно хвастающийся новыми регалиями сотника), а суккубы — те вовсе заплясали, увидев её выходящей из палатки, даже хромающая Гюльдан. Следы переживаний маленькая принцесса замазала тройным слоем белил — но в голове всё равно звенело с голодухи, при каждом резком движении перед глазами вспыхивали новые звёзды, а тут ещё кожа начала протестовать против такого количества штукатурки — а ещё врут, что здесь, в Била-сварге, самая лучшая косметика! Но, вроде её даже апсары закупают. Ну, проверим — если принцессу к вечеру ещё можно будет узнать, значит, не солгала реклама…
Шатёр Азиз-паши находился теперь по «её» сторону связки. Как поняла девушка из объяснений Азер,после всего случившегося ракшасам больше не доверяли охрану внешних врат, и Тардеш выделил туда свой легион, укрепив внутреннюю сторону половиной дивизии Азиз-паши, который принялся за расширение строительства. В легионе том, кстати, служил тот самый Милеш, теперь трибун, в постели которого редкой ночью не хватало разве что Гюльдан с её сломанной ногой. Сёстры Ануш и сейчас шептали хозяйке на ухо пикантные подробности о ночах втроём, а она думала — бедный господин Сакагучи, знал бы он, с кем связался!.. Вроде бы это был он — помахал рукой и куда-то умчался на Небесном Коне⁈
У шатра Азиз-паши, сидел, скрестив ноги, кто-то из его вестовых. Он каким-то тупым взором смерил с ног до головы девушку, щурясь, как на восходящее солнце, потом до него вдруг дошло, кто это, и, вскочив впопыхах, ракшас чуть ли не кубарем влетел в шатёр докладывать. У Кадомацу опять «повело» голову, и, чтобы не упасть, она немного подержалась за наконечник копья ближайшего стражника. «Ничего, стой спокойно…» — объяснила она одновременно и испугавшемуся стражнику и поспешившей Азер. С глубоким вдохом, отпустив засветившийся от нагрева металл, Третья Принцесса Края Последнего Рассвета, госпожа Иваоропенерега, госпожа «Тени Соснового Леса», покровительница семи монастырей, защитница Ступеней Лхасы, главнокомандующая «войсками нового строя», Метеа-эмир-ханум вошла в шатёр своего командира.
Азиз-паша ждал лёжа, перекусывая между делом. Хоть ему и было доложено, но она умудрилась войти неожиданно, когда он, недовольный чем-то, тыкал пальцем в обмахивателя опахалом. Вдруг, увидев напротив дочь императора Явара, пожилой ракшас вздрогнул, и высыпал семечки из горсти в чашу.
Демонесса опустилась перед ним на пятки, элегантно раскинув веером полы одежд.
— Мехраба, Азиз-паша.
— Мехраба, Метеа-эмир-ханум. Ну что, ещё не назначили на моё место⁈
Такой враждебности она не ожидала. Но, впрочем, он сказал это весьма добродушным тоном.
— Я не думаю, уважаемый Азиз-паша, что являюсь достаточно опытным командиром, чтобы заменить вас. К тому же, я ничего не слышала о чем-либо подобном, и, уверяю Вас — я лично буду против такой затеи.