— Я хочу есть, — сказал Птенец Куропатки. — Дай мне мяса. Мизинец даже вздрогнул от его голоса и испуганно оглянулся.
Потом посмотрел в глаза товарища и тихо засмеялся.
— Сейчас. Но сначала мы завяжем тебе голову.
Чуть отойдя от стойбища, он откопал из-под снега щепотку белого мягкого мха и обрывком шкуры завязал рану Птенца Куропатки. Она оказалась неглубокой. Наконечник копья только вспорол кожу на голове, но не задел кость. Потом он побежал к лесу. Там под кучей сушняка была еще не открытая мясная яма, и, раз плосколицые не ходили в ту сторону, значит, она наверняка не была тронута.
Когда он вернулся, Птенец Куропатки медленно бродил по стойбищу. Мизинец бросил на снег заднюю ногу оленя.
— Давай есть, — просто сказал он. И от этих слов ему сделалось так легко и радостно, что он засмеялся. Если потребовалась еда, значит, все в порядке. Вдвоем они не пропадут. Вдвоем можно жить.
Юноши сели друг против друга, достали ножи и стали откалывать от мерзлого куска тонкие щепочки сахаристого розового мяса.
Когда от задней ноги оленя осталась только белая кость, Мизинец подобрал два очажных камня и ловко разбил ее, поровну разделив мягкий, не стынущий на морозе мозг.
— Ты можешь идти? — спросил он.
— Голова кружится…
— Все равно надо идти. Здесь больше нельзя оставаться.
— Да, — согласился Птенец Куропатки. — Нельзя беспокоить мертвых. Пора.
Вечер шел на землю. Ветер прилетел с Великого Холодного моря, начал гонять по истоптанному, залитому кровью снегу клочья обгоревших шкур.
— Ты говорил людям… — с горечью сказал Птенец Куропатки. — Ты предупреждал людей… Они не поверили…
Мизинец почувствовал, как он устал.
— Пошли…
Они поднялись на ноги. Мизинец еще раз оглядел темнеющую даль. Тундра была мертвой, и тогда, придерживая товарища за плечи, он повел его к лесу.
Очень скоро они нашли глубокую рытвину, сделанную весенней водой, и, выкопав в снегу снежную нору, тесно прижавшись друг к другу, крепко уснули.
Ветер пел над ними протяжную песню, заметая следы. В норе было тепло и тихо. Юношам снились страшные сны…
Глава II
— Мы идем много дней, — сказал Птенец Куропатки, — и не встретили ни одного человека. Зачем люди всегда уходят как можно дальше друг от друга?
— Разве я знаю? — подумав, отозвался Мизинец. — Про это надо спрашивать духов. Они забирают души мужчин и женщин, они одни понимают людей. Может быть, люди боятся друг друга?
Неделю юноши жили в снежной берлоге. Мизинец ждал, когда к Птенцу Куропатки вернутся силы и он сможет идти. Еды было много. Они жарили мясо на костре, но чаще ели сырым, потому что так они привыкли и так казалось им вкуснее.
Трижды ходил Мизинец к стойбищу и среди останков сгоревших жилищ отыскал несколько наконечников для копий. Наконечники были не очень хорошие — с зазубренными, выщербленными краями, но молодые люди не отчаивались. Из тонких крепких березок они сделали древки, очистили их от коры осколками камней и ремешками приладили наконечники. Теперь, когда в их руках снова было оружие, страх все реже приходил к ним.
Для дальней дороги необходимы были лыжи. Сделать настоящие они не могли: не было нужного дерева, нечем было его обрабатывать, потому что плосколицые забрали все каменные орудия, а делать лыжи ножами было и долго и рискованно. Ножи могли сломаться.
Мизинец сходил к реке и на одном из островов отыскал иву.
Целый день юноши грели и сгибали над костром ее ветки, потом крепко стянули их ремешками. Получились лыжи — лапы ворона. На них нельзя было бежать, скользить по насту, но они хорошо держали на глубоком и рыхлом снегу.
Когда все было готово к походу, настало время вслух заговорить о нем.
— Что станем делать дальше? — спросил первым Птенец Куропатки.
Мизинец долго молчал, хмурился.
— Надо уходить.
— Куда?
— Не знаю, — сознался Мизинец. — Мы будем думать.
— Когда придет к тебе сон, спроси о нашей дороге у Великого Ворона, — робко предложил Птенец Куропатки.
Мизинец с сомнением покачал головой.
— Захочет ли он со мной говорить? Великий Ворон далеко…
— Ворон приходил к тебе однажды и предупреждал о несчастье.
— Не знаю. Я не Заклинатель, но я попробую…
Мизинцу было приятно, что Птенец Куропатки обращался к нему как к старшему, хотя они и были одногодки.
Как только солнце ушло за лес, юноши забрались в свою берлогу, заткнув выход из нее снежной глыбой. Прежде чем заснуть, Мизинец долго думал о Великом Вороне — покровителе рода и мысленно звал его.
Утром первый вопрос, который задал ему Птенец Куропатки, был о священной птице. Мизинец заколебался, не решаясь сказать правду, потому что знал — друг сильно расстроится. И все-таки сказал:
— Нет. Я спал и ничего не видел. Наверное, душа моя покидала тело.
— Ты не Заклинатель, — со вздохом сказал Птенец Куропатки. — Иначе Великий Ворон обязательно пришел бы к тебе.
— Может быть, он еще не вернулся из Края Горящих Гор и Белой Воды? — возразил Мизинец. — Ну и пусть… Я все равно знаю, что делать.
Юноши долго молчали. Так полагалось. Предстояло говорить о важном, и потому торопливым словам не было места. Наконец, Мизинец начал:
— В сторону Холодного моря лежит мертвая земля и живут всегда голодные Береговые люди. Мы не пойдем туда.
— Хорошо говоришь, — одобрительно согласился Птенец Куропатки и поцокал языком.
— И в сторону, где спит солнце, мы не пойдем. Оттуда пришли плосколицые.
— Да…
— Нам надо найти стойбище Лесных людей. Мы одного с ними племени, хотя прошло много лет, как наш род ушел от них, начал кочевать и охотиться сам.
— Да, — кивнул Птенец Куропатки. — Но где мы их найдем?
— Лесные люди живут там, где деревья становятся большими и сильными, на берегу текущей к солнцу большой реки.
— Захотят ли они нас принять?
— Если в их жилищах не найдется места у огня для двух мужчин и старой шкуры оленя, чтобы мы могли спать, тогда мы украдем у них женщин и уйдем бродить по земле, — с вызовом сказал Мизинец.
— Нас убьют…
— А разве ты разучился держать копье!..
— Если бы я не спал, я убил бы много плосколицых, — с достоинством возразил Птенец Куропатки. — Но я ведь спал…
— Любой человек слаб, когда душа покидает его тело… — согласился Мизинец. — Пусть не болит твое сердце…
Птенец Куропатки с благодарностью взглянул на товарища.
— Ты знаешь тропу?
— Да, — поколебавшись, сказал Мизинец. — Мы станем идти так, чтобы до полудня солнце светило нам в лицо, а после полудня грело наши спины.
— Я согласен быть твоим спутником, — помолчав немного, с достоинством ответил Птенец Куропатки.
Короткий зимний день прошел незаметно. Сборы в дорогу заняли его весь. Юноши сходили в стойбище и из обрывков подобранных шкур сшили походные сумки. В мясной яме они выбрали самые лучшие куски и взяли их столько, сколько могли унести.
В первый раз уходили молодые люди одни, сами не зная куда. Обратного пути им не было, и конца своей тропы они не видели. Отныне любой уголок тундры и леса становился их жилищем.
Больше на старое стойбище они не пошли. Мертвых, которые лежали там, нельзя было тревожить словами прощания. Их души давно жили на небе, в той стороне, где восходит солнце, — в Стране Дня. Туда попадают только те, кто умер в море или был убит копьем врага. В Стране Дня много радостей, и кочуют несметные стада оленей. Охотники и воины все время веселятся, играют в мяч. Когда души мертвых затевают игры, небо загорается холодным жутким светом, в тундре делается светло. От застругов и деревьев ложатся длинные качающиеся тени. И тот, кому в это время одиноко и страшно, мечтает о той поре, когда и его усталая душа переселится в Страну Дня. Юноши очень хорошо знали это из рассказов старших, но они еще пока жили на земле, и потому заботы у них были земные.