Возле одной из фигур идущий остановился, поправил капюшон, хмыкнул. В горделивой, статичной позе, перед ним стояла высокая девушка. Изящные латы скрывали тело, тяжёлые волосы отброшены за спину, в левой руке - рукоять меча, слишком длинного для хвата одной ладонью. На лице - вызывающая усмешка, полная внутреннего огня, уголки глаз приподняты, правое плечо чуть выдвинуто вперёд...
Постояв несколько секунд, путник двинулся дальше, окружённый почётным караулом серебристо-белых памятников.
Галерея закончилась массивной дверью, под стать остальному убранству: створки чёрного дерева со стальными кольцами знаменовали конец пути. Петли тихонько скрипнули - именно так, как должны были скрипнуть, приглашая войти, но подчёркивая при этом собственную значимость, подобно привратнику, отдавшему не один десяток лет верной службе.
Внутри оказалось тепло, просторно и солнечно. Жёлто-голубые витражи бросали на стены и потолок разноцветные пятна света, из распахнутого окна доносился нежный аромат цветущей сирени.
Благостную картину нарушил резкий и громкий возглас.
- Не вижу радости! Почему меня никто не приветствует?!
В стоящем у окна кресле кто-то пошевелился. Послышался тяжкий вздох.
- Кончай маскарад, Кинан. Я не расположен с тобой играть.
- Можно подумать, ты когда-нибудь бывал расположен, мерзкий брюзга.
Гость потянулся, сбрасывая плащ с капюшоном, и оказался гостьей - высокой девушкой в чёрной майке и голубых брюках. Чёрные волосы гривой падали на её плечи.
- Зачем пришла?
- Думаю, побить тебя, или миловать.
- А.
- Слушай, "а"! Лицо изволь показать, когда беседуешь с кем-то!
- Обойдёшься. Ты же здесь неформально.
- На твоё счастье, а то заставила бы отвечать по уставу.
- Так что же ты, дочь моя, здесь забыла?
С этими словами хозяин комнаты всё же встал, обошёл высокое кресло и присел на краешек мраморного стола.
- Мороженого хочу. С клубничным сиропом.
Её собеседник, казалось, слегка опешил, но почти сразу рассмеялся - тихо и немного скрипуче.
- Ах, вот оно что. А я думал, скучала по мне, ночей не спала...
- Мороженого дашь, жадина?
Вместо ответа откуда-то из-под стола выглянул мелкий морф. Фантазия хозяина сказалась и на нём - бедолага приобрёл очертания танка на восьми тонких ножках, вооружённого сенсорной башенкой и двумя неуклюжего вида манипуляторами. В левой лапке он держал вазочку с мороженым, правая сжимала бутылку, наполненную чем-то золотисто-прозрачным. Покрутив башенкой, морф подбежал к девушке и протянул угощение.
- Эх, вот так бы всегда...
Она занялась мороженым, игнорируя насмешливый взгляд хозяина.
- Кстати! Я по дороге видела статую... Весьма примечательную статую! Не подскажешь, откуда черпал вдохновение, о гордый ваятель?
- Глазастая Кинан. По-моему, вышло совсем неплохо. Синтез реальности с аллегорией.
- А мнением модели поинтересоваться забыл? Нет, я не то, чтобы возмущаюсь...
Она вдруг посерьёзнела.
- Вспоминаешь?
- Иногда - вспоминаю. Именно поэтому не стал создавать точный образ. Слишком уж ярок он.
- А себя, Виндик?
- Себя, увы, не могу. Тебя что-то тревожит?
- Всегда. Я не я, если не испытываю тревоги. Поэтому пришла съесть у тебя мороженого.
- Ясно.
Он заложил руки за голову - чёрная фигура посреди белой комнаты, взгляд устремлён за пределы стен.
Кинан откупорила бутылку, сделала глоток, замерла.
- Невкусно?
- Нет. Надобно мне бежать. Сработала одна из ловушек.
- Ловушки? Помогаешь Тайо на добровольных началах?
- Нет, сама. Скучно же. Пока, Виндик!
Во второй раз дверь открылась без скрипа.
***
- Это и есть то самое место?
- Ага.
- Значит, на пустырь мы забрели не случайно?
- Ага.
- Могла бы сразу сказать.
- Тебе скажи. Пришлось бы два дня уламывать.
Лаз в стене вовсе не казался хорошим началом пешей прогулки. Кто и зачем вывел его на заброшенный пустырь, осталось загадкой, но этот кто-то не имел ничего против крутых бетонных ступенек, тусклого освещения и ржавых металлических прутьев, в изобилии торчащих из потолка. Эон Ли, похоже, была солидарна с неведомым творцом и только Римм находил место совершенно ненормальным, предпочитая, впрочем, помалкивать.
- И долго будем идти?
- Пока не отыщем выход.