Он медленно вошёл в комнату, его шаги были уверенными, хотя Эмма видела по его мутному взгляду, что он слишком много выпил.
Через секунду ничего не последовало. Потом она почувствовала своей спиной знакомую кожаную куртку. Она почувствовала запах рома, исходящий от него.
Она сглотнула.
— Ты хорошо провёл время?
Его правая рука поднялась и заправила прядь волос за её ухо. Несмотря на страх, который бурлил в её в животе, она почувствовала, как дрожь пробежала по спине.
— Нормально, — пробормотал он в её затылок. — Хотя, я скучал по тебе.
Эмма улыбнулась.
— Я тоже по тебе скучала.
Другая его рука — та, что беспокоила его гораздо больше, чем её — оперлась на её талию.
— Чем ты занималась, пока меня не было?
Его здоровая рука отстранилась от её волос, проскользив по её плечу и животу. Она расположилась чуть выше пупка.
Эмма закрыла глаза.
— Да так. Я занималась стиркой. Смотрела телевизор.
— Что-нибудь ещё? — спросил он, прижимая губы к её шее.
— Ничего особенного, — сказала она, неподвижно держа своё тело. — А что?
— Просто хотел убедиться, что ты не делала ничего, чтобы утомить себя, — пробормотал он, убирая руку с её живота и протягивая её к одной из её грудей. — У меня есть планы на тебя.
В тот же самый момент Эмма почувствовала, как её пробрала дрожь, и вздрогнула. Он был пьян, а когда он был пьян, он всегда находился в нескольких секундах от агрессивности. Заниматься сексом в такие моменты никогда не было особенно приятно.
— Сейчас? — спросила она, пытаясь рассмеяться. — Разве ты не устал?
Он вдруг толкнул её вперед, прижал к стене и вжался своей промежностью в её задницу.
— Чувствуешь, будто я устал?
Эмма сглотнула.
— Нет. Ты не голоден?
— Да, но дай мне две минуты, и я утолю его.
— Может, мне приготовить тебе ужин? Это может…
— Я не хочу никакого чёртового ужина, — прошипел он ей на ухо, направляя руку с груди вниз, к поясу её джинсов. — Ты уверена, что ничего не делала, пока меня не было весь день?
— Конечно, нет, — сказала Эмма, пытаясь повернуться к нему лицом. Всякий раз, когда она могла взглянуть ему в глаза, было немного легче достучаться до него. Но он держал её прижатой к стене, от него пахло алкоголем, а жёсткость в джинсах тёрлась о её задницу. — Я просто…
— Не надо, — перебил он, расстегнув пуговицу на её джинсах. — Прекрати болтать.
Эмма сглотнула, и знакомая паника поднялась внутри неё. Стена была холодной у её щеки, а резиновое ощущение его левой руки на талии начинало заставлять её чувствовать тошноту.
— Киллиан…
— Я сказал: заткнись, — огрызнулся он. Он расстегнул её молнию и просунул свою здоровую руку внутрь. Как обычно, когда он обнаружил её трусики полностью сухими, он зашипел от раздражения. — В чём проблема, Эмма?
— Нет… никаких проблем, — сказала она, ещё раз пытаясь развернуться. Он заставил её остаться в том же положении. Он продолжал теребить её трусики, хотя едва мог пошевелить пальцами из-за того, как крепко прижимал её к стене. Эмма поморщилась. — Я просто совсем не ожидала этого. Мне нужна минутка, чтобы…
И вдруг он внезапно прекратил. Он вырвал руку из её джинсов и сделал шаг назад, заставив её пошатнуться. Когда она восстановила равновесие, то повернулась к нему лицом, с ненавистью глядя на отражение в его глазах. Она прижалась спиной к стене.
— В чём дело? — спросила она.
Киллиан сердито взглянул на неё. Его глаза проскользили от её раскрасневшихся щёк до мятой майки и расстёгнутых джинсов.
— Кто был здесь сегодня, Эмма?
Земля ушла из-под ног Эммы. Это всегда был один и тот же разговор, снова и снова.
— Никто. Я была в одиночестве.
— Тогда почему ты от меня отстраняешься? — потребовал ответа он. Его дешёвая протезная рука болталась рядом, как резиновая перчатка. Это было лучшее, что он мог себе позволить. — Да что с тобой такое?
Всплеск знакомого негодования начал гореть в горле Эммы.
— Со мной всё в порядке. Ты просто напился, а я этого не ожидала. Я не обязана быть готова заниматься с тобой сексом 24 часа в сутки, Киллиан.
Его глаза немедленно сузились.
— Что, прости?
Всякий раз, когда его голос становился ледяным, Эмма чувствовала, что её кровь переставала течь. Гнев внутри неё немедленно утих.
— Я просто… — сказала она, отчаянно желая застегнуть джинсы. — Я не в настроении. Вот и всё.
Киллиан посмотрел на неё с отвращением, капающим с нижней стороны его рта.
— Ты думаешь, я поверю, что такая шлюха, как ты, не в настроении?
Это было наименее любимое слово Эммы, и он знал это. Он насмехался над ней, когда говорил это.
Проглотив стыд, который омыл её внутренности, Эмма сказала:
— Могу я, пожалуйста, пойти и приготовить тебе поесть?
— Зачем?
— Чтобы немного тебя отрезвить.
— Я не пьян, женщина.
— Просто позволь мне сделать тебе что-нибудь, Киллиан, — спросила она, сдерживая слёзы. — Пожалуйста.
Её муж наблюдал за ней, когда его верхняя губа дёрнулась. А потом он закатил глаза.
— Хорошо, — сказал он, сняв кожаную куртку и кинув её на кровать. — Иди.
Эмма немедля повернулась, и узёл в её груди слегка ослабел. Она застегнула джинсы и помчалась к лестнице.
— Подожди.
Голос позади неё заставил её остановиться. Она положила одну руку на перила и закрыла глаза.
— Вернись назад.
Она сделала, как ей сказали. Киллиан стоял в дверях спальни, отчего свет просачивался над ним в тёмный коридор. Тени охватили его лицо, но Эмма заметила его нахмурившиеся брови.
— Что такое? — спросила она.
Он сделал шаг навстречу ей.
— Подними волосы, — сказал он.
Она моргнула. Её локоны были расправлены на плечах, наполовину спадая на грудь, наполовину прикрывая спину. Она взглянула на них.
— Зачем?
— Хоть раз сделай, как тебе говорят, чёрт возьми, — рявкнул Киллиан, и Эмма вздрогнула. Она протянула руку и собрала волосы в один пучок, убирая их со своего тела. Киллиан сделал ещё один шаг в коридор, глядя на неё. Эмма не двигалась, держа волосы на затылке в хвостике. — Что это такое? — спросил он.
Эмма сразу же почувствовала, как её внутренности сжимаются. Она узнала этот голос, и ей захотелось сбежать. Навсегда.
Она проследила за его взглядом до своего тела. Ей потребовалось время, чтобы понять, о чём он говорит.
— Это? — спросила она, указывая на тёмное пятно чуть ниже ключицы.
— Да, Эмма, — выкрикнул Киллиан, скрестив руки на груди. Даже в темноте, Эмма видела, что его глаза горели. — Это.
— Это… синяк, Киллиан, — тихо сказала Эмма, потому что обычно она никогда не признавала своих травм вслух. Никто из них этого не делал. Одна сторона её тела могла быть фиолетовой, и она не могла сидеть в течение недели, но это никогда не обсуждалось. Киллиан просто помог бы ей, если бы находился в хорошем настроении, или проигнорировал бы её, если бы не был.
— Это грёбаный засос, — огрызнулся он.
Эмма моргнула.
— Нет, вовсе нет, — пробормотала она, отпуская волосы. — Я клянусь тебе.
— О, а твои клятвы так много значат?
Эмма моргнула несколько раз, пытаясь сделать глубокий вдох.
— Киллиан, — сказала она так медленно и терпеливо, как только могла. — Это всего лишь синяк. Разве ты… ты не помнишь, что случилось в субботу?
Киллиан фыркнул на неё, делая ещё один шаг ближе.
— Не обманывай меня, Эмма.
— Я не вру, — отрезала Эмма, у неё на глазах выступили слёзы. — Ты толкнул меня, помнишь? Я упала на шкафчик, и остался синяк. Помнишь?
Её муж мгновенно перестал двигаться. В его глазах вспыхнула злоба, которую она не видела в течение долгого времени.
— Не могу поверить, что ты используешь это против меня.
Эмма почувствовала панику, начинающую шипеть в животе, как будто его уронили во фритюрницу.