- Кто ты такой?! Что тебе от меня нужно, чёрт подери?! – прокричал Кристофер, сжав кулаки до побелевших костяшек. Ему хотелось подбежать и утопить его. Если бы не чужая кровь, он бы это сделал.
- Я - больше не я… - выдавил из себя парень.
- Убирайся вон! – Крис чуть не охрип, но подступил ближе к ванной. Вода была уже по щиколотку, сладковатый запах крови забил ноздри.
- Дай… мне… уйти. – парень уже закатил глаза и начал ронять голову себе на грудь. Его белокурые волосы окрасились в алый цвет. Он начал биться в конвульсиях,
- Уходи… уходи… уходи! – шептал Крис, словно оглушённый происходящим. Из глаз непроизвольно потекли слёзы, он замотал головой не в силах отвернуться от умирающего незнакомца в своей ванной. Осталось единственное желание: бежать. Он закрыл лицо руками и услышал в голове до боли знакомый голос:
- Крис, что с тобой проснись, Крис!
Он открыл глаза и увидел над собой растрёпанную и напуганную Рейчел.
- Снова… дурной сон. Точнее, кошмар! – он приподнялся на кровати и понял, что вспотел так, словно только что принял… ванну.
- Ты плакал во сне, Крис…
- Я просто вспотел, как свинья… Успокойся. Принесёшь воды? В горле пересохло.
Глава 10
- Святой Отец, я согрешила… - суетливо проронила женщина в сатиновом платке и чёрных кожаных перчатках. В исповедальне по ту сторону раздался уставший, но наполненный терпением и строгостью голос:
- Господь да прибудет в сердце твоём, чтобы искренно исповедовать свои грехи от последней исповеди…
- Это моя первая исповедь. - стыдливым шёпотом перебила женщина и замялась. Выдержав паузу, священник мягким, но настойчивым тоном, произнёс:
- Это не имеет значения, дочь моя. Мы всегда ведём диалог с Господом Богом, я лишь посредник между вами. Говори всё, не бойся.
- Я скорблю по сыну вот уже семнадцать лет, Отец. Не могу и не смею отпустить его душу… - наконец, выпалила она и поправила спадающий с головы платок. – Не могу простить ту, по чьей вине он… ушёл, не могу простить себе того, что не успела его спасти. – Голос её дрогнул, и послышались глухие всхлипы.
- Бог каждому из нас дал свой срок, дочь моя. Во все времена было тяжело хоронить своих детей. – отеческим тоном произнёс священник. – Но мы, живущие ныне, не в силах удержать ближнего своего на этой земле, душа его должна вознестись к Господу, чтобы искупить свои грехи, воплотиться в новом теле. Не забывай, Бог наделил нас величайшим даром - душой. Но также, он дал нам право прощать и наказ отпускать.
- Мой сын самоубийца, Отец. Он был болен, душевно…Я давно его простила… Но он не вознесётся к Господу.
- Тяжелое психическое расстройство, страх или невыносимая тревога уменьшают ответственность самоубийцы перед Господом. Не надо терять надежду на спасение ближнего своего, избравшего такой путь. Бог, одному Ему ведомыми путями, может дать им возможность спасительного раскаяния. Ты знаешь, дочь моя, Церковь молится о тех, кто наложил руки на себя.
- Я верю, что мой сын раскаялся за свой поступок, Святой отец. Но я, как мать, не могу справиться с этой утратой, не могу поверить в то, что его больше нет.
- Да будет тебе известно, что век наш скоротечен лишь на земле, а в Царствии Бога – мы бессмертны. А человек - прах, и в прах обратится. Бог каждому из нас дал свой срок, и если твой сын скончался, на то воля Божья…
- Я чувствую, что он остался здесь, со мной. И меня это сводит с ума…
- Расскажи об этом, дочь моя. Подробней. – голос священника не дрогнул.
- Квартира, в которой жил мой сын находится рядом с моей, в северо–западном Бруклине. При жизни, нас разделяла лишь стена, а теперь… - женщина сняла перчатки и начала тереть пальцы. Руки начало сводить судорогой то ли от стресса, то ли от осознания собственных слов. - Нас продолжает разделять стена… Поначалу, я списывала всё на критичное состояние: после кремации сына я не спала почти неделю, плотно сидя на валиуме, после которого меня ожидала ещё одна неделя забытья. Мой муж следил за мной, как за ребёнком... Но даже спустя месяцы, а потом и годы, я не перестала слышать и ощущать Джозефа. После смерти мужа мои ощущения усилились. Более отчётливо это проявлялось в его квартире. – женщина затихла, словно набираясь сил и смелости для новых откровений. - Стыдно признаться, святой Отец, но я плачу двойную аренду до сих пор, лишь бы не пускать туда других жильцов. Лишь бы не тревожить его душу…