- Рейчел сама заговорила со мной на эту тему. Я, в свою очередь, не посмела ей отказать в должном совете и лишь направила её желания в нужное русло.
- Какие желания?
- Женские секреты не для мужских ушей, Кристофер. – серьёзным тоном произнесла Виктория и строго посмотрела на парня поверх своих очков. – Вы слишком любопытны, юноша, лучше пейте Ваш утренний кофе.
- И всё же, мэм… - с улыбкой поинтересовался Кристофер, сгорая от любопытства.
- Я сказала лишь то, что мужчины всегда делают выбор, а женщины – принимают решение. И зачастую, именно последние являются хозяйками ситуации. Поверь, это утолило её женское любопытство.
- Что ж, чем же мне утолить своё мужское любопытство?.. – сокрушённо спросил Кристофер. Умом он понимал, что его вопрос окажется риторическим, но его сердце ожидало ответа.
- А тебе я скажу, что не столь важен выбор сам по себе, сколько то, отчего мы вынуждены отказаться в результате этого выбора. Подумай над этим, Крис.
- Устами женщины… - задумчиво и вполголоса начал парень и услышал уже за спиной:
- Говорит сам Господь. – громко закончила за ним Виктория и добавила, уже тише – Я пойду в гостиную, нужно приниматься за платье, пока невеста не обнаружила его пропажу.
Кристофер почувствовал кожей её улыбку, которую она бросила ему вслед. Или усмешку? Он так и не понял. Оставшись на кухне, парень ещё пару минут собирался с мыслями, обдумывая их разговор с Викторией. От напряжения и недосыпа прилично разболелась голова, а в горле пересохло. Пока Кристофер растирал себе виски кончиками пальцев и делал первые глотки кофе, в памяти всплыли слова Виктории: «Не столь важен выбор сам по себе, сколько то, отчего мы вынуждены отказаться в результате этого выбора». Кристофер задумался над ними: «Очень подходит к ситуации с её сыном. Он отказался от собственной жизни. Только ради чего? Что касается меня, то делая выбор в пользу женитьбы, я отказываюсь от холостяцкой жизни и всех её привилегий. Жить в Нью-Йорке и оставаться женатым – преступление. Но в Бруклине – ещё простительно. А из намёков Виктории теперь ясно, что у меня зелёный свет…» От раздумий Кристофера отвлёк мобильный, на которой пришло уведомление с почтового ящика. Он сразу вспомнил про время, и сердце снова набрало ход. Прислушавшись к тишине в коридоре, Крис осторожно поднялся из-за кухонного стола и глазами начал исследовать кухню на наличие фиолетовой коробки либо ключа. Затем, к поискам подключились руки. Он открывал ящики и старался бесшумно двигать посуду и заглядывать почти во все ёмкости с крупой и специями, зная, что его бабушка до сих пор хранит деньги и ключи в сыпучих продуктах. Кристофер предполагал, что Виктория отличалась от его престарелой родственницы лишь тем, что могла спрятать заветные ключи в более укромное место. Остановившись на минуту, парень снова почувствовал себя последним подонком: «Эта женщина относится ко мне со всей душой, чёрт возьми, почти как… к собственному сыну! Какого же будет её разочарование, когда она застукает меня за таким унизительным занятием на её кухне?!» Но время поджимало, и Крис осознавал, что через двадцать минут его песенка будет спета. И другого шанса, возможно, не будет. Он должен сделать выбор. И о последствиях он подумает уже потом.
- Мэм, мне так жаль, я облился кофе… Я такой неуклюжий, когда не высплюсь, простите.
- Ты не обжёгся? – женщина обеспокоенно осматривала тёмное пятно на голубой рубашке, на утреннем солнце похожее на кровь.
- Нет, кофе уже немного остыл… Позвольте, я воспользуюсь Вашей ванной?
- Конечно, Крис, в чём вопрос! Через спальню ты попадёшь как раз в ванную комнату, а я пока принесу чистую рубашку.
- Оу, это уже лишнее, я…
- Я настаиваю, Крис, я не отпущу тебя в грязной рубашке. Тем более пятно нужно застирать, а это займёт время. Я не допущу, чтобы ты опоздал из-за этого пустяка на работу.
- Уговорили. – сдался Крис. Быстрым шагом он направился к спальне, по пути расстегивая рубашку. Его глаза лихорадочно искали что-то фиолетовое, пока не наткнулись на фотографию белокурого и улыбающегося парня. Она стояла прямо у кровати, в белой винтажной рамке с ангелами. Сверху на ней висела серебряная цепочка с протестанским крестом. Кристофер обернулся к двери, удостоверившись, что Виктория вышла из гостиной. Быстрым движением он схватил фотографию и вгляделся в серо-голубые глаза. «В моём сне ты был совсем другим, Джозеф. Ты был… мёртвым. И надеюсь, останешься таким же. Скоро я доберусь до тебя, чтобы в этом убедиться.» В стекле над фото он увидел собственное отражение и не узнал себя. Бессонная ночь дала о себе знать тёмными кругами под глазами и серой кожей. Вид у него был напуганный и взъерошенный. Поставив фотографию на место, его уставший взгляд упал в окно, а затем скользнул по подоконнику за светлой занавеской и замер… От перевозбуждения у него вспотели ладони. На подоконнике лежал большой ключ с брелоком, на котором были выведены цифры 68.