Алексеев отвечал, что советует вызвать к себе начальника штаба фронта В. Н. Клембовского или генерал-квартирмейстера М. К. Дитерихса, чтобы ознакомиться с положением дел еще до прибытия царя. Генерал-квартирмейстер приехал в Ровно и сделал подробный доклад, совершенно удовлетворивший нового главнокомандующего. Действуя все так же прямо, Брусилов через Дитерихса передал Иванову, что не считает возможным покинуть армию без указания своего прямого начальства, то есть Иванова, и в Бердичев не поедет, но в Каменец-Подольск встречать царя, не приняв дел, также не собирается. Эта прямота, очевидно, испугала Иванова, так как тут же была получена телеграмма с приглашением немедленно прибыть в Бердичев.
Встреча с Ивановым поразила Брусилова совершенно: убеленный сединами генерал плакал навзрыд, так как не мог понять, за что же он смещен с поста. Брусилов этого также не знал, мог только предполагать, что за неудачные действия фронта, и ничем не мог утешить бывшего своего начальника. О делах фронта речь почти и не шла, Иванов лишь высказался, что войска совершенно не способны наступать. Брусилов был на этот счет иного мнения.
Не менее тягостной была и встреча с чинами штаба, представленными новому главкоюзу в вагон-салоне Иванова: среди штабных уже пошли разговоры о том, что Брусилов немедленно всех разгонит. Пришлось ему уверить офицеров штаба, что все остаются на своих местах. Ужин все же был печальным…
Познакомившись с состоянием дел фронта, Брусилов выехал в Каменец-Подольск, чтобы на месте и до приезда царя узнать положение войск 9-й армии. Ее командующий генерал Лечицкий болел воспалением легких, и Брусилов назначил временным заместителем Лечицкого генерала А. И. Крымова — эта фамилия также должна быть знакома многим читателям: в августе 1917 года во время корниловского мятежа именно он поведет казачьи войска на Петроград…
На следующий день Брусилов осматривал части 74-й пехотной дивизии. Ему было известно, что осенью 1914 года эта дивизия, сформированная в Петрограде в основном из швейцаров и дворников, действуя в составе 3-й армии Радко Дмитриева, обнаружила весьма плохие боевые качества, и командарм даже был вынужден снять начальника дивизии. Но в этот раз Брусилов, побывав в окопах и осмотрев находившиеся в резерве части, остался доволен состоянием дивизии.
Вечером следующего дня, 28 марта (10 апреля), в Каменец-Подольск прибыл царь. Обойдя почетный караул, Николай II пригласил Брусилова в свой вагон и сразу же повел разговор, показывавший, что он был в курсе интриги:
— До меня дошло, что у вас вышло столкновение с генералом Ивановым? — полувопросительно промолвил он.
— Осмелюсь доложить, ваше величество, что у меня лично никаких столкновений с генералом Ивановым не было, — сказал Брусилов.
— Но мне передавали, что вы недовольны разногласием, возникшим в результате распоряжений генерала Алексеева и графа Фредерикса?
— Мне неизвестно, государь, в чем заключаются эти разногласия, — ответствовал Брусилов, — так как я получил распоряжение только от генерала Алексеева, а от графа Фредерикса никаких сообщений не имею.
Тут Брусилов решил поставить точки над «и»:
— Мне кажется, что военные дела, особенно фронтовые и во время боевых действий, не должны касаться графа Фредерикса.
Царь ничего на это не ответил и прибегнул к характерному для него приему — переменил тему разговора:
— Имеете ли вы что-нибудь доложить мне?
— Государь, я имею доклад, и весьма серьезный. — Брусилов намеревался идти до конца и высказаться напрямую. — Мне известно, что предшественник мой на посту главнокомандующего Юго-Западного фронта придерживался категорического мнения о невозможности для войск фронта перейти в наступление. Я ранее сомневался в справедливости подобного мнения, а ныне, ознакомившись с состоянием войск фронта, столь же категорически свидетельствую: войска фронта после нескольких месяцев передышки и подготовки находятся во всех отношениях в отличном состоянии и могут к 1 мая быть готовы к наступлению.
Выражение удивления промелькнуло на лице царя, по только на мгновение: он никогда не позволял себе явно демонстрировать такое чувство, как удивление, при посторонних.
— Посему, государь, — продолжал Брусилов, — настоятельно прошу предоставить мне инициативу действий, конечно, в строгом согласовании с остальными фронтами. В случае же, если возобладает мнение о невозможности для Юго-Западного фронта наступать и мое мнение не будет принято в расчет, я буду вынужден считать мое пребывание на посту главнокомандующего не только бесполезным, но и вредным. Прошу меня в таком случае сменить.