Вскоре, сложив всю одежду в аккуратную кучку, Шиасса осталась стоять в длинной бежевой майке, доходившей змеелюдке до бёдер.
Немного поколебавшись, ламия всё же стянула с себя последнюю ткань и сжалась от прохладного ветра.
Тело рабыни покрылось крупными мурашками и она торопливо приблизилась к журчащему потоку.
Зачерпнув воды и вздрогнув от температуры жидкости, девушка неохотно приступила к мытью головы.
Тщательно вычистив густые алые волосы, Шиасса медленно спустилась к плечам и сразу наткнулась ладонью на старые шрамы.
На мгновение замедлившись, ламия невольно поводила тонкими пальчиками по длинным рубцам, ровными полосами расположившимся на её спине и шее.
Сжав розовые губки, рабыня слегка встряхнула головой, сбросив блестящие капли воды с рубиновых локонов.
Опускаясь всё ниже, девушка скользнула влажными ладонями по гладкой, бледноватой коже.
Нежными движениями приласкав свою грудь, Шиасса рефлекторно потискала последнюю, оценив её упругость.
"Они уже не помещаются в ладонях? О, Ксаара... Я ведь почти не ела, как они выросли?
Ещё чуть-чуть и станут больше, чем у мамы... Может, обмотать их чем-нибудь?"
Перестав жамкать мягкие холмики, рабыня добралась до талии и мрачно сдвинула брови.
"Сколько веса я потеряла за эти три месяца?"
Её фигура по-прежнему оставалась изящной и гибкой, как и у большинства ламий, но теперь она выглядела скорее тощей, нежели стройной.
Медленно сползая по изгибам собственного тела, девушка приблизилась к бёдрам и закрыла глаза.
"А ведь за день до расставания мы все пошли на горячие источники... Тогда Набуо-сан впервые осмотрел меня..."
Продолжая обливаться прохладной водой, Шиасса провела пальчиками по тонким линиям молодой фигуры, вспоминая лицо того, кто вырвал её из бесконечного рабства.
Аккуратно коснувшись чувствительной зоны, ламия испустила тихое шипение, а веки девушки дрогнули от лёгкого всплеска удовольствия.
"Может... Пока никого нет? Когда ещё я смогу..."
Однако, едва рабыня задвигала кистью чуть активнее, как в её разуме вспыхнуло пугающе чёткое изображение.
Угрюмый и нечеловечески презрительный взор пылающих глаз, казалось, взывал Шиассу к себе.
Моментально распахнув веки, девушка неосознанно поёжилась и посмотрела в сторону их лагеря.
Немного залившись румянцем, ламия быстро ополоснула крепкие бёдра, покрытые мягкой розоватой чешуёй и перешла к основанию змеиной части тела.
После этого, спешно окунув хвост в реку, Шиасса поползла к сложенной одежде.
Насухо обтеревшись тканью и намотав её на голову, девушка оделась, и с непонятным волнением поползла обратно.
Вернувшись к костру, ламия не обнаружила каких-то явных изменений, однако, взглянув на Брутала, рабыня изумлённо вскинула брови.
Практически по всему телу героя короткими вспышками проявлялись грубые остроконечные руны, со всполохами ярко-рыжего пламени выжигая кожу посланника.
На груди юноши смазанные знаки и вовсе успели образовать какой-то неясный рисунок, плавно уходивший за спину Брутала.
Тяжело сопя и изредка переходя на глухие рыки, герой несколько раз с хрустом согнул шею под таким углом, что Шиасса уже решила будто та сломалась.
Встревожено приблизившись к посланнику, девушка хотела было растормошить последнего. Но внезапно, Брутал успокоился и вновь напряжённо скрутился под деревом в полусидящей позе.
Пылающие рунические письмена постепенно впитались в плоть юноши, оставив после себя только едва заметные ожоги, отдалённо напоминавшие ламии шипастые цепи.
Поражённо осмотрев тело героя, где среди кладбища уродливых шрамов возникли новые следы боли, Шиасса вновь застучала кончиком хвоста.
С жалостью взглянув на Брутала, испускавшего жестокую враждебность даже во сне, девушка потянулась к чёрному мешку и вытащила оттуда нечто похожее на плед.
После нескольких секунд колебаний, рабыня предельно осторожно опустила ткань на посланника, укрыв тому всё, кроме головы.
Сдавленно выдохнув, ламия подобралась к огню и ощутив приятное тепло, немного расслабилась.
Вместе с дуновением ветра, скользившим между хвойных исполинов, доносились далёкие отголоски звериного воя, а иногда и едва различимые человеческие крики.
Медленно и неуклонно веки девушки начинали смыкаться, а близкое журчание тёмных вод окончательно убаюкивало разум Шиассы.