— Так уж и все? — не поверил я.
— Найдешь ровесников, держись за них, молодежь тебя с ума сведет, — посоветовал отец.
— Смешно слышать это от тебя. Я-то тебе тоже молодежь!
— Так я на личном опыте! — заявил отец.
Дед захохотал.
А утром я уехал в аэропорт.
Глава 4
Путь к самолету лежал через коридор из полупрозрачного бетона. Когда мы сюда только прилетели, он мне страшно понравился: вроде бы стена, а вроде бы сама светится. Тогда каждого путешественника сопровождали сложные узоры — было красиво. Сейчас же на нем четко читался паттерн из симметрично расположенных точек, в середине угадывалась надпись. Я пригляделся: «Путешествия без границ. Южный аэропорт Восточных территорий».
Гениально! Гениально! Рекламировать аэропорт в аэропорту. Или это просто надпись? Чтобы будущий пассажир понял, куда он попал? А куда узоры дели? Ну да ладно.
Я дошел до зала контроля и встал в очередь на досмотр.
Контроль был примерно такой же, как у отца в здании, разве что проверяющие больше интересовались целью поездки. Я предъявил с планшета бронь и приглашение университета и неожиданно получил бумажный квиток. Планшет попросили убрать. Я удивился, но служащий только головой кивнул на объявление: Все УСМВП — запрещены.
— Что это? — удивился я. — Что такое УСМВП?
— Устройства, способные модифицировать внутренние программы.
Я хотел спросить, а где они видали внешние, но прикусил язык. Тут тоже не стоило острить. Очки, надо понимать, также вынимать не стоило. Видимо, кто-то у них тут хорошо полазил, теперь страхуются. Заметив мою задумчивость, служащий пояснил:
— Теперь во всех аэропортах так. В самолете сможете достать, там стоит блокировка на вмешательство, а на больших пространствах не справляемся.
Так, так, что еще я пропустил?
Мой рюкзак вопросов не вызвал, и я шагнул к стойке регистрации. И вовремя — за моей спиной разгорался скандал. Экзальтированная дама с пухлым мальчиком лет десяти пыталась протащить с собой упаковки с едой.
— Мадам, запрещено! Стандарт биобезопасности не позволяет проносить никакую еду с собой. На борту вас будут кормить.
— Но мой сын не будет самолетную еду!
— Питание утверждено для всех категорий населения. Аллергии исключены.
— У него не аллергия! — заламывала руки дама. — Он просто не ест.
— Биобезопасность!
— Здоровье ребенка!
— Протокол!
— Сделайте исключение!
Тут я даже не знал, кому сочувствовать. Если дама летит туда же, куда и я, то лететь нам три дня с остановками. Голодновато будет. Хотя… я скосил глаза на мальчика, причине скандала легкая аскеза не повредит.
— Я сниму вас с рейса!
— Не имеете права!
Досмотр остановился, все сотрудники собрались вокруг скандалящей дамы.
— Котик, они хотят, чтобы ты умер от голода!
Дама села на корточки перед уже довольно большим ребенком и оказалась ниже его. Я поморщился. Мальчик тоже поморщился и неожиданно сказал басом.
— Мама, прекрати. Мы хотим лететь или нет? Оставь всё это.
— Но ты же похудеешь⁈ — продолжала вопить дама.
— Это было бы неплохо — усмехнулся мальчик. И отдал царственным жестом служащему запас еды, который занимал целую сумку.
Я прямо проникся. Дама продолжала возмущаться, но сотрудники аэропорта внезапно осознали, кто тут главный, и пропустили их к регистрации. Я ускорился, чтобы успеть к стойке впереди них, а то мало ли еще какие проблемы, но не угадал. Проблемы возникли новые, никак не связанные с родителями и детьми.
Регистратор прокатал мой квиток через машинку и объявил:
— Александр «Риц» Иванов! Ваши места 16А и 16B. Проходите!
Я удивился:
— Зачем мне два места? У меня заказано только одно.
Регистратор смущенно моргнул. Тут ко мне кинулась заплаканная молодая женщина, которую я сразу не заметил.
— Молодой человек! Вам выпало два места! Пожалуйста, уступите мне одно, а то они говорят, нет мест — овербукинг!
— Овербукинг! — неуверенно повторил регистратор.
— Какой овербукинг, если вы мне одному выдали два места? — изумился я. — Если вы все время так делаете, у вас полсамолета на земле останется.
Тут я прислушался к жужжанию голосов вокруг и понял, что на соседней стойке разыгрывается такая же сцена. Только там у женщины, путешествующей в одиночестве, два места, а мужчины — ни одного.