Общаться с ним решили сразу трое: дядя, племянник и троюродный дядя, который был ему родственником не по прямой, но от этого его энтузиазм участия в делах клана ничуть не уменьшался. Все трое поспешили донести до него мысль, что его успешная схватка с Центурионом существенно ослабила их позиции в делах с администрацией Севера.
— Чего⁈ — не сдержался Оба. — А этот козел тут причем?
И услышал историю, которая блистала логикой со всех сторон. Оказывается, дорогие родственники подсуетились таким образом, чтобы у Обы было поменьше соседей, и чтобы эти соседи вели себя со всем возможным тактом и пониманием особенностей Обы, и местная администрация, недолго думая, возложила эту задачу на Центуриона как на человека ответственного. Взамен обещав ему не учитывать в долгах перед университетом столько семестров, сколько он продержится с Обой в одной комнате. Но Оба все разрушил, когда полез в драку.
— Вы совсем что ли дебилы? — взбесился Оба.
Но родственники не повелись на смену темы.
— Это ты дебил! — заорал племянник. — Когда ваши всучили нам эту недотянутую переделку четвертой сцепки, мы не хотели отдавать им алгоритм массовой смены элементов. И имели бы полное право, потому что никакие параметры ваши недотянули, уроды криворукие. А они в ответ предъявили нам твою драку и заявили, что они тебя вышлют! Так что мы вынуждены были отдать алгоритм, чтобы ты сохранил свое место. А план был совсем другой!
— Блин, — прошипел Оба. — Как я вас всех ненавижу! А чего вы сами не переделали свою сцепку, если такие умные? А? Зачем взяли-то? Сказали бы, пальто не надо!
— Какое еще пальто? — возмутился дядя. — Ты там не заговаривайся. И знай, что у тебя больше нет никого рядом, кто бы гарантированно к тебе хорошо относился. Мы за это больше не отвечаем. Ты говнюк, и все об этом знают. Но рабочих задач с тебя никто не снимал. Понял?
На этой жизнеутверждающей ноте разговор завершился. Оба был в бешенстве. Значит, нет никого, кто бы относился к нему хорошо? Вообще никого? Оба хотел написать Фа, чтобы пригласить ее погулять, но отложил. Сначала надо было найти Центуриона. И подраться с ним по-настоящему.
Центуриона Оба нашел на кампусе в одном из старых корпусов. Будущий педагог получил постоянное место коменданта, потому что один из предыдущих сломал себе обе ноги еще перед Новым годом, катаясь на лыжах, и находился на длительной реабилитации. Жил он теперь в отдельной комнате, и Оба застал его в момент, когда тот распекал юных студенток, неосмотрительно оставшихся в общаге на каникулах, за то, что те перенастроили роботов-пылесосов на протирку стен. Стены было положено мыть вручную специальным средством.
Оба прислонился к стене в начале коридора и подождал, пока Центурион не наиграется в руководство. Ждать пришлось недолго, Центурион быстро его заметил и пошел навстречу.
— Тебе нельзя находиться в этом корпусе, — заявил он.
— Можно. Сейчас день.
— Днем тоже нельзя, если тебя никто не звал. Кто тебя приглашал?
На это Обе ответить было нечего, потому что пригласил он себя сам.
Оба нахмурился. Но подумал, что так даже лучше. Если сейчас Центурион начнет его вышвыривать, они смогут наконец подраться по-честному. Видимо, Центурион и сам это сообразил.
— Так, пойдем выйдем, — скомандовал он.
— Многообещающе звучит, — фыркнул Оба, но вышел на улицу.
— Я хотел извиниться, — сказал Оба Центуриону. — Я не знал, что ты связан священной клятвой. Теперь не связан, мне уже сообщили. Ты совершенно свободен, и можешь набить мне морду. Если получится.
Центурион скривился.
— Если ты думаешь, что я мирился с твоими недостатками ради оплаченного семестра, то нет. Я мирился, потому что чувствовал в тебе правильный материал. И знал, что смогу сделать из тебя достойного человека. За три года у меня бы точно получилось. Дело небыстрое, с людьми в принципе трудно работать, человеческий материал совсем не такой, каким он должен быть. Но ради большого дела я был готов подождать. Ты был бы идеальным кейсом — человек с другой территории, чужая среда, сложная специальность. Ты преодолел бы под моим руководством весь этот бэкграунд и стал бы моим выпускным проектом. Да. Но ты доказал, что ты безнадежен, и такой же, как все они. И вообще я выше этого.
— Выше этого… — пробормотал Оба.
Логика Центуриона выходила за пределы его понимания, но ответить ему было нечего. Леса чужих иллюзий непроходимы. Оба резко повернулся, чтобы уйти, но поскользнулся на тонкой корке льда, которая умудрилась образоваться у них под ногами ровно в эту секунду.