— Хмарь может, — ухмыльнулся я Форку. — А ты нет. Тебе не позволено, пародия на искусствоведа. Иди, изучай коннотации.
Антонина моргнула, отвернулась к своему монитору, шевельнула пальцами по панели, подняла бровь и повернулась ко мне.
— Вы ведь понимаете, о чем речь?
— Понимаю. Нет проблем. Бестолковая игрушка.
— Они запрещены на территории кампуса.
— Она не использовалась на территории кампуса, — заверил ее я.
— Не злоупотребляйте, — опять предупредила она меня.
— Не буду, — кивнул я.
На этом Антонина с нами рассталась и предупредила, что расписание нашего участия в уборке будет выслано на почту не позднее сегодняшнего вечера. А теперь мы можем вернуться к учебному процессу.
Мы с Форком вышли на улицу. Первая лекция уже заканчивалась, да и глупо было бы теперь являться туда. Но еще оставалась следующая, в инженерном корпусе. Я двинулся туда, чтобы занять лучшее место в заднем ряду.
Форк потопал за мной, недовольно бубня, что те, которые не понимают юмора, не должны учиться в университетах, где собираются тонкие понимающие люди, которые обогащают мир коммуникацией.
Я покосился на него.
— Слушай, обогатитель! Тебе мало? Я добавлю. Даже если после этого и меня пошлют на культурные коннотации. Ты хоть понимаешь, как тебе повезло с той лестницей?
Тут я как-то опять разогрелся, остановился и развернулся к нему.
— Вообще мне кажется, у тебя остались лишние ребра! И лишняя челюсть!
Что-то, видимо, во мне такое промелькнуло, что Форк попятился, шагнул в сторону, наступил в лужу, выругался и исчез в кустах. Вот так-то. Проведу время в одиночестве, пока пара не началась.
Одиночество, однако, мне не грозило. Потому что из инженерного корпуса мне навстречу вывалились Марго, Помор и Хмарь с Олич.
— Риц! Как вы? Мы уже в курсе и шли вас спасать! — объявила Марго.
— Спасибо, — застеснялся я. — Не стоило… Я с гордостью понесу заслуженное наказание.
— И какое же? — нахмурилась Марго.
— Два часа каждый день убирать кампус. Две недели. По утрам, наверное. Расписание пришлют.
— А Форк? — подскочила на месте Хмарь.
— То же самое, только три недели плюс курс по культурным коннотациям. С зачетом в конце.
— Гениально! — фыркнул Помор. — Я бы не додумался.
— А что, хороший курс? — заинтересовалась Олич.
— Великий! — поднял глаза к небу Помор. — Он аспирантский. Никто из студентов основного потока не сдает его с первого раза. Они еще там черно-белые фотографии руками перерисовывают. Видно, шутка реально не удалась.
— Не удалась, — буркнул я.
— Хорошо, — подвел итог беседе Помор и посмотрел на нас с Хмарь. — Раз всё разрешилось, я вам больше не нужен. Напоминаю, господа, сегодня вы поступаете в распоряжение моих аспирантов в четыре часа. Надеюсь, ничего до этого времени больше не произойдет.
— Я тоже надеюсь, — вздохнула Марго. — Зря я вас заставила, Риц, идти на эту лекцию. Признаю, у вас чутье.
— И что, больше не будете заставлять?
— Конечно, буду.
Мы засмеялись.
Но я зря думал, что на этом всё закончилось.
Глава 6
Нас впервые пригласили в рабочий зал инженерного корпуса. Когда я туда вошел, мне немедленно захотелось поискать укрытие, а еще лучше — выскочить и никогда не возвращаться. Хорошо, что я решил быть элементным органиком, а не системным, их размах уж точно не для меня.
Зал был примерно в два раза больше того помещения, в котором мы на тренинге играли в шагающие башни. Я не понял, как помещение такого размера вообще поместилось в здании. По ощущением оно должно было занять всё пространство корпуса изнутри, что было никак невозможно, потому что там точно были и другие аудитории. Должно быть оптический обман.
Окон в зале не было. Все помещение было темно-серым, и пол, и стены, переходящие в потолок, и даже дверь, через которую мы вошли. Только редкие зеленоватые проблески разбавляли серую массу. Мне показалось, что нас кто-то съел — космический. И переваривает. Я поежился.
Помещение было даже освещено, только очень скудно: несколько светильников поблескивали на стыках стен с полом. Постепенно глаза привыкли к атмосфере желудочной норы, и я заметил, что в левой части стоят кресла, похожие на те, что я видел на тренинге. Они напоминали стаю одноногих фламинго: одни повыше, другие пониже. Вероятно высоту кресел можно было регулировать.