— Слышу, слышу. Читай.
— «Кончайте жить по старинке, — повторил дед. — И побольше внедряйте науку. А наука эта на данном этапе может дать блестящий компонент искусственных кормов. В совхозе «Горки-Егорки», например, были откормлены мочевиной…»
— Постой, постой, — проговорила бабка. — Что-то не поняла я. Чем откормили-то?
— Чем, чем! — рассердился дед. — Мочевиной, говорю. Ну, этой самой… Подстилкой, что из-под копыт.
Бабка сгребла со стенки деревянный рубель.
— Ах, вот оно! Вот чем вздумал кормить быка. Да я те сейчас такую мочевину…
Дед по-заячьи дал сметку от окна.
— Да тишь ты! Тишь! Сдалась мне мочевина. Пес с ней. Я про другое тут прочел. — Дед заглянул в газету. — Про «циркулярное воздействие дрожжевого экстракта на внутреннюю регламентирующую рост секрецию живого организма»!
— Это еще что такое? Опять, поди, насчет огурцов? Но будет! Я из-за твоей гидропонтии-гидромантии без огурцов осталась.
Дед сунул газету в карман ватных штанов.
— Во-первой, не гидропонтии, а гидропоники, — поправил он. — А во-вторых, не о твоих негодных огурцах речь.
— Ну так об чем же?
— А вот о чем. Слухай и не перебивай, ибо дело тут, чую нюхом, стоящее.
Дед опрокинул лукошко, примостился на край его, начал объяснять:
— Вот, допустим, имеешь ты курицу. Кормишь ее, окаянную, год, два, четыре, а она все в одном весе — на один котелок. А тебе, знамо, хочется, чтоб она росла, чтоб весила пуд, два, а не то и более. Но ее, клятую, сколь ни корми, в барана не обратишь. Нет. И вот тут-то на подмогу пришла наука. Есть, оказывается, способ раскормить курицу весом с барана, а быка — слоном.
— Мать моя! Да неужто?
— Э-э, неужто. На печке будешь сидеть — ничего не узнаешь. И делов-то, оказывается, сущий пустяк. На пуд прибавки живого веса, по моим подсчетам, нужен всего лишь килограмм дрожжей. Ну, а если к этому добавить решетцо спелого хмеля, то и два пуда прибавки даст.
Бабка было выразила сомнение насчет такого неслыханного привеса, но дед быстро обезоружил ее примером насчет вздутого теста, и она дала согласие на эксперимент, даже вызвалась достать для волшебного стимулятора килограмма три дрожжей. Фетис же, довольный согласием старухи, надел охотничьи сапоги, взял лукошко и отправился на болото собирать дикий хмель.
К утренней кормежке препарат-стимулятор, составленный из пивных дрожжей и хмеля, был готов. Дед вылил его в кадку и торжественно преподнес с вечера не поенному быку.
— Пей, милок. Пей! Наука постаралась для тебя. Такое кушанье не снилось ни тебе, ни бычачьему роду твоему.
Огромный, похожий на зубра бык, привязанный к стене цепью, осторожно понюхал пойло, покосился грозным глазом на хозяина и, вздохнув, начал пить.
…Дед и бабка грелись после утренних хлопот на печке, толковали насчет возможной прибавки и базарных цен на мясо, когда в хату со свирепым ревом вломился сорвавшийся с цепи пьяный бык. Коротким ударом он сшиб ступу, лавку, стол и, поддев на рог ведро, начал крошить печь.
Прибежавшие на помощь люди с трудом уняли рассвирепевшего, пьяного быка, отходили нашатырным спиртом бабку и вытащили деда, застрявшего в печной трубе, куда он кричал «караул!».
Золотая жила
За массивным столом, над которым тихо раскачивалось полотнище с призывом «Двинем вперед грибозаготовки!», грозно восседал директор заготконторы «Главсыроежка» Амос Макарович Тетеркин — шарообразный детина, с трудом втиснутый в белую косоворотку.
Перед ним, вытянувшись в струнку, стоял тонкий, длинноногий Федя Сачков в желтой восьмигранной кепке, черном запыленном сюртуке, белых брюках дудочкой и парусиновых полуботинках, безмолвно требующих ремонта. На его измученном лице застыла досада, смешанная с испугом и разочарованием.
Обливаясь ручьями пота, парень пытался что-то сказать, но Амос Макарович не давал ему и пикнуть.
— Не верю! Никаким зверям и ракам не верю. Сущий вздор! Ахинея! Сплошная околесица! Только вчера расформировали «Ухватсбыт», «Утюгснаб», «Главпескарь», «Главтопор», «Главкисель», «Главпузырь», «Главдым», семь контор, не считая института «Пригородная пчела». Высвободилось столько людей, такие кадры, а ты не мог завербовать ни одного человека. Да это же комедия. Эпилог курам на смех. Если дойдет слух до Фаддея Власыча Погонялкина, он с нас семь шкур спустит. Разнесет в пух и прах всю нашу «Главсыроежку». Не смогли, скажет, развернуться, проспали такие кадры! Коз вам пасти, а не управлять конторой. Возьмет всех голубчиков за ушко…