— Да я до сих пор в шоке от того, что она выбрала себе такую мужскую профессию. Так, лично я с дороги голодный, как волк. Лия, налей-ка борща. И ржаного хлеба побольше. С чесночком. — Значит, настроение у папы не испортилось от увиденного. — Ты будешь? — спрашивает он у Эрика.
— С Вами за компанию, пожалуй, не откажусь.
Пока родители ушли переодеваться, а я тороплюсь накрыть на стол, Эрик напоминает Олежке, как ходили в конце лета на пикник. Анюту гость совсем не заинтересовал, а вот братишка докопался до Эрика:
— А где твоя дудка? — говорит он.
— Какая дудка? — со смешком спрашивает Эрик, мне и самой интересно, про что это он.
— У нас ГрыЗ дома нету, — «грызами» Олег называет крыс, и хотя он перерос свой выдуманный язык, пока неверно произносит некоторые слова. Пижама — по-олеговски «бижама», а пистолет — «биздалет».
— Это он про крыс, — поясняю Эрику.
— Сейчас, — говорит Олежка и уносится в зал, но почти сразу возвращается оттуда с книжкой, листает-листает, а потом показывает Эрику:
— Вот. Ты же Эрик-грызолов. Ты прячешь дудку в кармане?
— Ого, а я и не знал, что гамельнского крысолова звали, как меня, — говорит Эрик и листает страницы с картинками.
Логично, сказка братьев Гримм немецкая, Эрик — тоже немец, хоть и родился здесь и ни разу не был в Германии. Так-то жуткая сказка. Крысы заполонили город, кусают младенцев в колясках, люди гибнут, и спасу нет от этой мерзости. И вот приходит дудочник, увлекает своей игрой крыс и топит в реке, спасает жителей города. Но те, стоит миновать беде, остаются неблагодарными, не платят обещанное вознаграждение. И тогда Эрик-крысолов молча покидает город, а через некоторое время возвращается и на этот раз с помощью музыки уводит с собой всех детей старше четырех лет, в том числе и старшую дочь правителя. Немудрено, что Олежка испугался. В прошлую встречу с Эриком он ещё не знал этой сказки.
Опустошив свою тарелку, отец собирает пальцем хлебные крошки со стола и стряхивает их обратно в соломенную корзинку.
— Вот знаете, наблюдаю эту привычку за всеми семейными мужчинами, — говорит Эрик с доброй улыбкой, показывая на папины неосознанные действия. — Мне тоже пора осваивать этот навык.
— Я тебя могу ещё одному научить. — Смеется отец. — Собирать свои лягушачьи шкурки перед сном, если не хочешь их потерять навсегда. Эти женщины страшно злятся от вида разбросанных вещей и назло прячут их куда-то в свои закутки. А когда не можешь найти, они, как фокусники, вытаскивают их прямо перед твоим носом с полки, на которую ты уставился.
Что это сейчас было? Папа шутит с Эриком? Он ему нравится?
— Спасибо огромное. Самый вкусный борщ в моей жизни. Я-то питаюсь в основном макаронами с сосисками, — Эрик благодарно смотрит на мою маму.
— Вообще-то, борщ готовила Лика. Я к кухне почти не притрагиваюсь уже лет пять. Только по праздникам и иногда ради забавы.
— Ну, тогда спасибо Вам за дочь, которая приготовила такой вкусный борщ.
Вот же лис, Эрик. Умён.
— Мне пора бежать. И так припозднился, да и Вам отдохнуть надо после дороги, — Эрик рвётся убрать за собой тарелку, но я останавливаю его и убираю сама.
— Подожди, я с тобой. В магазин по пути. Пап, дай денег на краску для волос? Корни отросли уже.
— Эрик, а вот и совет номер три: копи деньги, парень. Красота девчонок дорого обходится. Особенно если их у тебя три.
***
Смотрю, как в раковину стекает синеватая жидкость с головы вместе с рассуждениями Тима о рыжеволосых рабынях. Знаю, что тот цвет волос нравился ему. Но настало время делать то, что нравится мне. И отныне никакого сна на бигуди.
Оставила свет включенным, а дверь в спальню открытой, когда приготовилась ко сну. Мне всё ещё страшно. Уже лежа в постели, слышу, как стучат по трубе снизу. Родителям надоело бегать со второго на первый этаж по каждому звонку, поэтому у нас наверху появился радиотелефон. Стук по чугунной батарее — позывной для того, чтобы взяла трубку, мне звонят. Только от наличия двух аппаратов в доме вероятность прослушки разговора родителями не уменьшилась.