Идиотизм, всё, что мне достаётся в девятнадцать — ледяной душ. И эта резина тянется с самых шестнадцати лет. Я просто увяз в дерьмовых отношениях — вот и всё объяснение, и не надо искать Лике оправданий. Единственный выход — прекратить всё, найти нормальную девушку.
Лика
Вечером слышу в трубке жизнерадостный и звонкий, как мелодия ксилофона, голос Нелли. Если бы эта девушка была музыкой, то непременно произведением Баха «Шутка», под которое хочется кружиться. Мы никогда не были близкими подругами, поэтому звонок Нелли меня удивил.
Раньше, до того, как папа запретил встречаться с Данелем, я ходила на вечерние молодёжные богослужения. Летом часто виделись с Нелли в общей компании, вместе ездили на озеро и играли в баскетбол. Какое же беззаботное было время. И как всё стало сложно теперь в моей жизни.
— Лика, мы в субботу вечером собираемся в роликовом клубе. Приходи. Будут все наши. Так давно не виделись. Помнишь, как раньше было здорово? Потом ты куда-то пропала без объяснений. Кто-то из наших обидел? — Нелли говорит, а я вспоминаю, какой она была затейницей, каждую встречу проводила разные игры. Она училась в педагогическом институте, проходила практику у первых классов, а всякие детские забавы и шуточные викторины тестировала сначала на нас.
— Нет, нет, что ты, никто не обижал. Не уверена, что отец вечером отпустит, да и уборка у меня. Во сколько? — Мне приятно, что кто-то из прежней компании ещё помнит меня и хочет видеть.
— Некоторые работают по субботам, поэтому сбор в половине восьмого. Но кто-нибудь из братьев тебя потом обязательно проводит. Я договорюсь. Обещаю. — Уговаривает Нелли.
Неловко от того, что многих давно не видела. Буду стесняться. С другой стороны, не помешает отвлечься. Может, если бы по-настоящему дружила с кем-то из церкви, то и не докатилась бы до такого. В одиночку не переживу разрыв с Тимом. Как в той новозаветной притче, если злого духа прогнали, дом чист, но остается пустым, то поработитель обязательно вернётся и прихватит с собой семь злейших «дружков». Не заполню душевную дыру, навязчивые мысли о Тиме завладеют сознанием и опять приведут к последней черте.
Эрик на этой неделе больше не звонил. Наверное, убедился, что я в полном порядке. Жизнь постепенно возвращается в привычное русло, не считая моих странностей с обонянием.
Перестала говорить с Богом, ещё не поборола стыд за ту сцену с Тимом, когда дала волю страсти. Так и молчим с Ним.
***
Никогда не была раньше в роликовом клубе. В зале играют последние музыкальные хиты, картинка моргает от вспышек стробоскопа, а на стенах пляшут разноцветные неоновые круги.
Я вовремя. Большинство ребят только переобуваются, а те, кто уже готов, прихлебывают голубую газировку за мини-стойкой. Здесь абсолютно безопасно — алкоголь под запретом, как и курение в помещении. Можно сказать, почти детское место.
От радостных искренних улыбок, адресованных мне, убеждаюсь, что не зря согласилась. Девчонки меня обнимают и с восхищением разглядывают серебристо-белые прямые волосы.
Ощущение жжения на затылке, как бы банально это не звучало. Оборачиваюсь. Позади на расстоянии двух метров Эрик, не сводя с меня своих карих глаз, обрамлённых стильными очками в роговой оправе, беседует с Данелем. Он говорит ему что-то, и оба парня приветственно машут мне и добродушно улыбаются. Очень надеюсь, что никто, кроме Эрика, больше не знает о моей провальной попытке суицида.
Забавно, что ребята считают меня ровесницей. Когда два года назад впервые поехала помощницей в церковный лагерь, организаторы были уверены, что мне больше восемнадцати. Вот же шок они испытали, когда уже на месте оказалось, что я несовершеннолетняя и не могу отвечать за отдыхающих детей.
Кататься на роликах не разучилась. Не хотелось падать на глазах у всех. Папа подарил роликовые коньки на Новый год, когда мне было одиннадцать. Не могла дождаться лета и каталась в них по дому. А весной мы с мамой по очереди гоняли на стадионе возле школы, несмотря на её четвёртый месяц беременности.
Через год я сломала ногу, грохнувшись на всей скорости. И больше на ролики не вставала.