Если, конечно, что-то не разбудит её.
И…
Что-то разбудило её.
Что-то, чего не видно и не слышно. Но очень четко чувствовалась… тревога!
(От автора: вероятнее всего это будет драма, так что постарайтесь не влюбляться в персонажей… иначе, это может разбить Вам сердце.)
2. Смерть.
«Cogito, ergo sum»* (Рене Декарт)
-- А что, если Существовать, но не Мыслить!?
-- Я думаю, многие так и делают.
«Шу-ух… Ли-иди-ия… Шух-шух-шух… Ли-и-иди-и-и-я-я!.. Я приш-ш-ш-шёл за тобой...»
Этот шёпот. Этот голос! Она услышала его посреди черноты глубокого сна и в тот же миг, ощутив его на глубине сознания, проснулась, яростно подняв себя из положения «лежать» в положение «сидеть». Это чёткое ощущение встречи с чем-то… родным, покоящимся тихо в закромах памяти… таким ясным и чëтким посреди приевшейся серой массы чужого и не нужного. Ради того, чтобы вновь услышать этот голос ей пришлось перетерпеть так много. Целую жизнь. Но она дождалась. Дождалась конца! Это было волнительно и радостно, потому что она давно ждала этот свет из окна и зов, который уже слышала, когда ей было всего двадцать.
Но всё же колючая назойливая печаль охлаждала огонёк долгожданного восторга. Осознание, что она оставит Настю… это немного тормозило её. Неужели сейчас?
Но ничего уже не изменить. Это конец её тела и она знала, что не сможет увидеть внучку в этом мире. Тело женщины стало совершенно недвижным. Оно осталось лежать в кровати и остывать. Возможно, Настя окажется в том мире, в который сейчас отправится "старушка"… конечно, у девочки большой потенциал. Да, скорее всего так и произойдет. Мы снова увидимся, она будет рядом. И у неё будут мои дневники, она всё решит, найдет все вопросы и ответы…
Совесть успокоена.
Она стала дуновением ветра... приближаясь к окну. Свет проходил сквозь неё, было прохладно без тела и бьющегося в нём сердца. Оно, накрытое белым одеялом, уже никого не согреет. Никакой звук не тревожил своими колебаниями воздух, не отвлекал от зовущего. Она не услышала, как бегут по ступенькам крохотные босые ножки. Не увидела, как девичье личико искажается под тяжестью слёз. Не услышала, как её любимая внучка выкрикнула: «ба-а-абушка!». Она видела только разгорающийся свет от оболочки её Моста… тонкий свод, раздвигающийся, чтобы она смогла проскочить через границы осязания и растворить привычный мир в остатках того, что она называла домом, миром, своей жизнью.
Никто и никогда не узнает, почему и как их взоры всё же объединились...
Девочка преодолела расстояние от дверного проёма до бабушкиной кровати так быстро, как только могла, как только умело её тело. Но это не спасло бабушку. Женщина уже не дышала. Ей было шестьдесят семь лет…
***
Сдерживать слёзы, зная, что любимый человек больше не дышит очень больно... это очевидно...
На крик и плач откликнулись сонные Илья и Ксюша, которые не сразу пошли будить родителей. Настю силой оторвали от кровати с покойным телом и отнесли в спальню родителей, на большую кровать, где было велено всем детям ждать утра. Но спать никто кроме тёти не заставлял. За ними приглядывала постоянно всхлипывающая Анна Игоревна (мама Насти, Ильи и Кирюши)… тщательно следить за поведением старших детей у неё не было сил. Был тяжёлый день, ссора с мужем, сплетни про школу, а теперь и это. Да и Кирик то и дело просыпался и начинал плакать из-за всеобщей суматохи и суеты. Вызовом врачей и кого-то там ещё занимались муж и сестра.
Хотя, сестра больше причитала и язвила.
Насте постоянно приходилось сдерживать плач, что бы на неё не ругалась уставшая и от чего-то озлобленная Ксюша, а Илья старался обнять сестрëнку и согреть… чрезмерная забота. Мама не шипела на Настю, но иногда одёргивала старших детей. Она ничего не знала... но понимала, что Насте нужно сейчас поплакать и если бы тётя не рявкала на всех, то мама бы наверняка отпустила девочку в свою комнату.
Следующие несколько дней ускользали один за другим и становились похожими на один очень долгий день, в котором только изредка встречались достойные реплики или диалоги. Один такой разговор Настя подслушала, пока была в детской. Мама и папа обсуждали похороны. Мол, как будет лучше: детям остаться дома или всё-таки пойти попрощаться?