- Они ещё дети, я считаю, им лучше остаться дома!
- А я считаю, что ты не права! Настя очень любила мою маму и она хотела бы попрощаться.
- Нет, это ты не прав, Миша. Она ещё маленькая, она ничего не поймёт!
- Она достаточно взрослая, она должна понимать, что такое смерть и не относиться к жизни как к игрушке!
Настино мнение на этот счёт было примерно таким: «осознать смерть нельзя без лицезрения трупа? чтооо!?».
- А как будет себя вести Илья? Там же будут люди! Нам опять будет за него стыдно!
- Илью можно оставить дома. Возьмём только девочек.
- Ещё чего не хватало! Чтобы мне потом его успокаивать и объяснять, почему мы его не взяли, а их взяли?!
Папа глубоко и шумно вдохнул, а затем так же выдохнул. Настя поняла, что увидев его лицо сейчас, она бы ни за что не узнала бы отца. Она представила, сколько тяжести падает на мысли мужчин, когда они теряют своих матерей. Представленный вид подавленного папы-Миши снова вызвал слёзы у девочки.
Как же ей теперь жить? С кем ей теперь разговаривать? У кого искать утешения и понимания? ... но разве мало понимающих и утешающих людей? Разве не сможет она разговаривать с мамой, Ксюшей или Ильёй?
Почему так… пусто?... Ощущение, будто бы её предали.
Ну как же так!? Ааар!...
Почему всё так?!?! Почему ей нельзя было помочь? Почему она не предупредила, что умирает?
«- Настëнка, ты знаешь, что такое смерть?» в голове раздался знакомый… до боли знакомый голос.
До боли…
- Ну… - воспоминания нахлынули. Девочка не стала обрывать мысли. Свет из памяти был золотистым, живительным и вопрос был задан так, что застал её врасплох. Ей надо было подумать… - когда приходит осень трава и цветы засыхают, наверное, тогда они умирают. Или когда срываешь цветы, и они засыхают в банке с водой. Наверное, от одиночества. А может им перестаёт хватать света и они от голода умирают.
- Смерть, это прекращение жизни… Не обязательно смотреть на тленные тела чтобы убедиться в этом. – Произнёс голос пожилой женщины в воспоминаниях.
С тех пор Настя почему-то всегда замечала засохшую траву или бутончики на цветущих клумбах или насекомых, которые были уже мертвы на подоконниках. Ей было немного грустно, но она привыкала к этому чувству. Настя знала, пройдёт несколько дней и станет легче, привычнее. Всё станет чуточку другим, но останется абсолютно нормальным. Потому что смерть, это нормально.
- Извини, милый. Я не подумала. Совсем забыла, какого тебе. Извини, родной мой. – Мама обняла папу. А потом совсем тихо, успокаивающе предложила – может, спросим у девочек, хотят они идти на кладбище или нет?
- Да, – ответил папа на выдохе – давай. Твоя сестра будет вопить. - Папа улыбнулся. Мама, наконец, оказала видимую поддержку.
- Ну её!..
За обедом мама спросила, хотят ли дети идти на кладбище вместе со взрослыми. Илья сказал что пойдёт, а когда мама укоризненно посмотрела на него, он пообещал вести себя так тихо, как только умеет. Ксюша предпочла остаться с Кирюшей и мамой (сестрой Анны Игоревны) дома, так как по прогнозам синоптиков, обещали прохладную погоду и морось. Настя, потупившись насколько секунд, перевела взгляд от морковки в супе на кончик ложки и отрицательно помотала головой, не отводя взгляда от ложки. На вопрос мамы «ты уверена, солнышко?» девочка сразу утвердительно кивнула, давая понять, что говорить отказывается совершенно.
После похорон, недели или сотни недель, суматошных и невыносимо горюющих друзей и родственников, которых даже папа редко вспоминал по имени, наступило затишье, в котором принимала участие вся семья. По наследству Насте достались книги из бабушкиной комнаты и почти всё время, пока её не "хотели видеть" в детской с братьями и сестрой, она проводила у себя в комнате, молча перебирая новые сокровища. Как оказалось, это были личные дневники, в которых женщина по крупицам оставляла свою жизнь, описывая то, что успевала в череде нескончаемых событий. Девочка прочитала о своём рождении, знакомстве с Анечкой – невестой бабушкиного сына, Настя впервые узнала о своём дедушке.
Наверное, даже папа не знал этого... ух-х... вот это история... мировой классической литературе далеко до того, что было написано там...