"Как много мыслей скрывала та седая голова!" – думала Настя перед сном. Бабушка снова была рядом, в этих словах и буквах, в рисунках и набросках, в стихах и прозе, отпечатанных на страницах запылившихся книжонок. Почти такая, какая она была при жизни, только ещё более глубокая и чувственная в силу своих лет.
Настя листала и листала прошлое любимого человека, впитывая все моменты, к которым могла позволить ей прикоснуться заботливая бабушка.
«Айвазовский придумал море, что бы его рисовать…» - гласила одна надпись.
«Что такое Жизнь, если смерть – её отсутствие, а то, что мы проявляем – только признаки жизни?» - вопрошала другая надпись.
«Нет! Не так!.. смерть это миг, после которого исчезают признаками жизни...»
«Почему людям не дано летать … ?» - и так далее, так далее, так далее.
«Ах, ну почему мы не говорили с тобой об этом, бабушка!?» - закрывая глаза, возмущалась девочка.
«Так не честно…» говорила она себе, ощущая, как в темноте очередная блестящая капелька сползает от глаза к уху.
Так не честно…
* «Мыслю, значит существую» - Изречение знаменитого философа Рене Декарта.
3-4. Дневник с тюльпанами.
Тёмно-зелёный с застёжкой-кнопкой.
Серый с посеребрёнными концами страничек таким образом, что кажется, будто весь дневник серебряный.
Апельсинового цвета, такой сочный, что хочется вдохнуть его аромат и почувствовать аромат цитруса… он действительно внутри пах апельсинами.
В обложке из склеенных тетрадных листов в клетку, сверху раскрашен акварелью под индиго, а к низу краска сильно разбавлена водой и получился плавный переход от цвета к бесцветию. Настя помнила, как несколько лет назад они рисовали вместе их клумбу и бабушка рисовала такие шедевры, которые девочка в жизни не видела. Но тогда она была ещё маленькой и мало что видела. И бабушка учила её технике размывания и другим… теперь Настя могла попробовать повторить, не стыдясь провала. Поверх проступающих клеток рисовался замысловатый узор и слова интересным запутанным шрифтом… чем-то золотистым. В разных местах были наклеены гербариевые тюльпаны и незабудки. Потом слой широкого скотча, который верно берëг обложку от повреждений столько лет… Этот она делала сама.
Весь «травяной» ковер в Настиной комнате заложен (в который раз) ежедневниками, дневниками и тетрадями… сокровища! Это - её бабушка. Вот она. Точно такая, когда молчит. Но, возьми один кусочек её, открой, начни читать… и вот она говорит с тобой. Те ми же словами что и когда-то, или совсем другими. Ты слышишь её интонации, чувствуешь её запах и понимаешь её настроение в миниатюрах или набросках. Вот она вся. Совсем близко. Такая тихая.
Часть дневников сделала она сама, какие-то купила, какие-то купила и переделала… они все разные, ни одного повторяющегося, стоят стопками по 6-7 книжек толщиной с три Настиных пальчика, некоторые нестандартных размеров… чуть больше или чуть меньше обычных. И всё это тоже она. Она и с виду была другой, не такой, как все, чего говорить о незримом?...
Они разложены по годам, хотя некоторые велись одновременно. А были и такие, которые она вела, потом бросала, а потом, спустя годы, снова вела.
Например, этот с тюльпанами и незабудками. Настя остановилась на нём.
За день девочка просматривала по 2-3 дневника, но иногда ей не хватает и двух-трёх дней, что бы разобраться в одном. Может этот зацепит её на час, а может и прикуëт к себе на весь день.
«Это так прекрасно. Так прекрасно ощущать себя частью всего этого мира, как будто я принадлежу Ему, а Он весь во мне. Я чувствую, как свет проникает в каждую мою клеточку, будто… растворяет меня в себе и я становлюсь этим тëплым сиянием. Всё остальное… оно… ничто, оно не существует. Совсем. Нет ничего того, что беспокоило и было… и казалось важным. Только Я и этот уютный и сильный розово-жëлтый свет. Первые звëзды… постепенно небо из невесомого становится тяжёлым, темнеет… становится неподъёмным. И миллиарды новых и вечных светочей, искр становятся единственным смыслом моего маленького мира… этой небольшой, но очень важной для меня планетки. Я знаю, что там, сквозь время и невероятно тяжëлое пространство, там, у каждой песчиночки света, вращаются другие живые миры, живые планеты. Они такие одинаковые и такие сложные… и все равно разные… и Я являюсь частью этого. Этого всего. Я чувствую свет. Я знаю себя и знаю, что Я больше своего хрупкого тела. И вот для чего и живу! Вот для чего всё вокруг существует… для того, что бы здесь и сейчас была Я. Что бы ощущала Это и восхищалась Этим…»