Теперь мы с тобой не одиноки, подруга. Ведь я лежу и правда думаю о тебе. Где ты? Интересно, может ты на созвездии Большой Медведице? Или на Малой? Или…
- Выбери себе созвездие? – сказала Лада.
Мы обе вглядывались в светящиеся точки разных размеров и мысленно рисовали соединяющие их линии… я смотрела вверх и пыталась почувствовать отклик в своём организме… хотела услышать ответ. И я его услышала.
- Вон то, похожее на букву «W». – сказала я и указала на созвездие, очертив эту букву.
- Теперь это твоë созвездие. Именно там твоя родина. Именно там по тебе кто-то скучает…
- А у тебя какое?
- Вон то… пояс Ориона. Моë. Когда мы умрём, то попадём именно туда! – указала пальцем она три яркие звезды, построенные в вертикальный ряд, почти у самого горизонта.
- В этой ночи слишком много радости и эмоций. Я не хочу что бы она кончалась. Ты ведь тоже это чувствуешь?
- Да. Но, если честно, малышка, я устала за сегодня и скорее всего, мне приснится мой мир. Тот, откуда я пришла… - Лада снова подняла руку и указала пальцем на своë созвездие. Она любила говорить литературно, натянуть, выразительно. Это было сходство её сознания души с книгами. Иногда она сама казалась книгой. В ней было так много всего… и только неграмотные люди её не понимали и обижали. А я её… я долго была без грамотной. Но сейчас я точно знаю, что люблю её.
Мы держались за руки, что бы не потеряться в этой космической бездне.
- Сестрёнка… - сказала шëпотом она.
Мы услышали, как скинула калитка и под шагающими ногами, начал откликаться тихим гремящим шевелением гравий ещё не залитой цементом дорожки вдоль дома. Мама вернулась домой.
- Пора идти. Не хочу, что бы мама ругалась.
- Да, я тоже не хочу её расстраивать. – сказала я, поднимаясь. Мы так долго и счастливо лежали…
- Спасибо тебе за этот вечер.
- …и тебе спасибо. – ответила я. В голове ещё крутились эмоции, звон пустоты и мечты, голоса новых чудесных историй и снов… и что я люблю всë вокруг. Абсолютно ВСЁ!
Мы, создавая привычный шорох, под игры сверчков и кузнечиков, под шелест леса и поля, скинули матрасы с крыши дровяника и спустились по сетчатому забору из широкой зелëной (не колючей) проволоки, которая держалась на столбах. Сначала на деревянных, но с этого года дедушка начал их заменять на более узкие железные. Деревянные мы раньше использовали, как вышки между двумя мирами. Мир, в котором мы ждали маму, который защищали от невидимых недругов, оберегая его друг для друга и для мамы… и мир, из которого она возвращалась с дедушкой. Мы сидели поочереди на этих, как асосины, вслушиваясь в землю, дорогу и всматриваясь в дальние дали. Потом асосином-смотрителем была только я, как самая маленькая и чëрный от времени, деревянный, покрытый жëлтым и серым лишайником столб, мог сломаться под весом других. Это решение было принято, когда Лада, залезая на него, отломала кусок… ну то есть не она отломала, а он сам отломался, просто так совпало… а потом нам совсем запретили на него лазить и вскоре заменили на железный.
Мы тихо и быстро, спотыкаясь, затащили матрасы в кладовку и прошмыгнули мимо кухни в дом. Мама переодевалась в ночнуху. Мальчишки… младший спал, а старший смотрел что-то по телевизору. Жаль, что мы его не взяли с собой…
Я почувствовала страх. Ведь мы его звали. И не раз. Ему ведь было одиноко, а он никогда этого не показывал. Он так привык… резкий шум. Хлопнула дверь.
Настя проснулась.
- Настя, иди обедать! Тебя все обыскались! – сказала мама. Не та мама из сна. Совсем не та. Эта мама похожа на ту, но эта…
- Иду, мамуль.
После резкого пробуждения девочка пребывала в странном самочувствии. Ей казалось что-то очень не правильным и не справедливым.
За мамой снова хлопнула дверь. Девочка поспешила вниз. Подумать об этом можно и после обеда, и даже во время. Главное не упустить ничего из памяти… не забыть что-то маленькое и важное.
5. Сны и явь.
Обед прошёл как обычно. Настя молча смотрела в тарелку с супом, и иногда засматривалась на тарелку с хлебом, Ксюшу это раздражало, Илья, чувствуя раздражение Ксюши, пытался перевести её внимание на булькающего, балующегося и кидающегося кусками разломанного хлеба Кирюшу, чем раздражал сестру ещё больше. Ксюшу, честно говоря, раздражало в последнее время очень многое, но она, как взрослый и цивилизованный человек, срывалась в основном на чтение морали, бессильное рычание или на демонстративное хлопанье дверью. Не больше. Хотя за дверь ей доставалось, а на остальное Илья совершенно не обращал внимание. Зато Настя, пребывая в апатии очень беспокоила брата. Он ведь брат, он ведь должен её защищать, оберегать… он старался как мог. Но вывести сестёр на мирную прогулку у него всё-таки не получалось. И поэтому вместе они, как раньше, гуляли очень редко, с приказом от родителей.