***
– Сударыня, вы меня слышите? – видимо, писарь ждал от меня ответа, а не замирания на месте. – Вам плохо? Очнитесь, прошу. Вы… вы ведь поняли, что он хотел сказать? Я не совсем уверен в своем понимании, а потому передал дословно… У меня хорошая память, не бойтесь, я ничего не перепутал…
– Да, я слышала, – ответила наконец я. – И все поняла. Он – новый магистр. Надо передать по конной эстафете, что магистр освобождает всех от присяги до нового оповещения. Велит прекратить текущие задачи – либо, если это невозможно, завершить этап и потом прекратить. Дает адептам добро на службу князьям земным, памятуя о том, чему служили до этого. Просит моих молитв… Да, мы разошлем эту весть. А теперь, пока вы не ушли… Скажите, у вас есть дочь лет примерно шестнадцати? По имени… Эрмина?
Горожанин вздрогнул и побледнел – словно я сказала ему что-то страшное.
– Откуда вы… – почти шепотом начал он. – Я впервые вас вижу, но почему-то уверен, что видел раньше. Скажите мне… Умоляю, скажите, кто вы!
– Вряд ли это так важно, – я пожала плечами. – Здесь все сложилось совершенно иначе, а значит и незачем… Может быть, когда-то потом. Ваша дочь – она сейчас здорова?
– Почти совсем, – поспешно закивал головой писарь. – По вере моей пророк исцелил ее, хотя даже ни разу не видел. Истинное чудо – первое из тех, свидетелем которых мне суждено было стать. И вы, госпожа… В вас тоже отблеск этого чуда. Вы ведь давно следуете за Пророком, верно? Я прошу вас: расскажите мне о нем! Я хорошо запоминаю и записываю. Потому, видимо, и был избран – чтобы запечатлеть на бумаге хронику его возвращения…
***
– Доктор услышал редкое биение его сердца, – и спустя несколько дней он пришел в себя в подземелье, – я закончила свой рассказ, и судейский писарь Людвиг Хоффмайер, отложив карандаш, восторженными глазами уставился мне в лицо. – А дальше… Про то, что было дальше, я не должна говорить – это его тайна, которой я не могу распоряжаться. Достаточно сказать, что после того он совершил множество великих деяний как в мирное время, так и на войне. Спас от смерти многих людей, в том числе и меня.
На самом деле, я не рассказала ему и половины. Не сказала бы вообще ничего – но писарь что ни вечер ходил за мной по пятам – и я решилась, пусть то, что я говорила, больше всего напоминало сказку. «Я должен поведать всем! – шептал писарь, глядя на меня огромными восторженными глазами – какими и принято смотреть на святых, одной из которых я, по его мнению, являлась. – Мы дождались того, чего ждали семнадцать с половиной столетий, и мог ли я подумать, что когда-то стану свидетелем…» «Нет уж, вы должны молчать, - отвечала я. – По крайности, до тех пор, пока он не окажется на свободе и в безопасности. Вот тогда – пожалуйста…»
– Он велел передать, госпожа, - промолвил Хоффмайер. – Велел ждать сигнала, который передаст через меня. Тогда вам следует пойти в церковь. Да, в церковь, – так он сказал. Встать напротив алтаря, там, где распятие… Вы ведь понимаете, о чем речь?
Да, я понимала.
-------
* Матфея 19:29, неточная цитата.
**отсылка к книге «Иди за сердцем» (глава 25 «История Золушки с арбалетом»)
Глава 29. ШТУРМ
Летний день начинал клониться к закату, в лучах, пронизывающих пространство большого зала, искрами вспыхивали кружащиеся пылинки.
– Гонец у ворот, Ваша светлость, – девушка, что докладывала Максимилиану, почтительно откозыряла. Она была чем-то похожа на сестренку Адель: такие же карие глаза, густые брови, широкий улыбчивый рот. – Говорит, от Самого, – она почтительно выделила последнее слово. – Патрульные говорят: точно один пришел. Господин маг глянул: все чисто, свойский. И пароль сказал верно. Звать? Он у вторых ворот ожидает.
– Да. Пригласите его в замок.
– Вы, как и мы все, освобождены от клятвы волею магистра, – сразу перешел к делу гонец, обращаясь к собравшимся. – Проклятие, что заставляло брата идти на брата, было на ее словах. Орден прекращает быть, но начинается заново. Если вы с нами, – вас ждут во Франции, в Провансе. Вы продержались здесь все это время, но надо поторопиться. Имеет смысл выступить завтра на рассвете…