Видения оборвал пинок под ребра, затем чьи-то руки схватили меня под мышки, резко вздергивая на ноги.
– Стой, ведьма, куда валишься?! – снова тычок под ребра, на этот раз кулаком, протянутая откуда-то рука – я точно знаю, что женская, – рванула с моей головы платок, больно прихватив волосы. – Рыжая, вот же тварь! Я слышал, как она кричала, подняв руки, – это была ворожба, точно говорю. Такие порчу наводят, у коров молоко отнимают, в зверей оборачиваются да на шабашах своих мерзких сатану тешат. А то и моровое поветрие ворожат, как им их князь повелел… Признавайся, снова оспу накликать вздумала, да? Да еще и в церкви, чтоб она с колокольным звоном по всему городу разлетелась. Только спаситель наш Иисус не дал тебе этого сделать, разбив свой образ за нас, грешных!
Я не видела ничего кругом: зрение сузилось до узкой полосы падающего сверху света, в самом центре которой на древних каменных плитах лежало сорвавшееся сверху расколотое надвое распятие.
– Бей ее, нечистую! – раздалось в толпе. – Бейте ведьму, братья!
– Пусть ответит за все! За оспу! За голод! За то, что столько лет воевали, а навоевали шиш да ни шиша!
– Стойте, люди… – один из случившихся рядом церковных служек попытался что-то сказать, но поспешно скрылся, стоило только одному из зачинщиков драки недобро зыркнуть в его сторону.
За криком последовал рывок за косу и несколько ударов один за другим, а у меня не было сил не то, чтобы защититься, а даже руку поднять. Лежащий на полу деревянный Иисус, словно сошедший в последний миг с расколотого креста, чуть заметно улыбался грустной всепрощающей улыбкой на грани смерти, - той же улыбкой, что застывала минуту назад на устах моего любимого.
– Наружу ее! Волоки наружу! Камнями добьем…
Говоривший подавился своими словами и кровью из разбитого рта, по толпе пронесся вздох и возмущенный гомон, – потому что в передние ряды толпы ударила Божья молния. Молния, что была рыжей, как солнце, огромной и живой, что крушила кулаками и пинками, ругаясь, на чем свет стоит.
– Разойдись, уроды, дурачье, мать вашу разэтак! – орал Карел, продолжая раздавать тумаки налево и направо. – Не ведьма она, ясно вам? Блаженная она, после смерти сынка умом повредилась, находит на нее порой. Пошли вон, ублюдки, или мало вам?!
Взахлеб рыдала какая-то женщина, кто-то сплевывал выбитые зубы, кто-то утирал бегущую из носа кровь, самый горластый подстрекатель к суду над ведьмой корчился на полу: у него была сломана рука, да и несколько ребер вызывали подозрение.
– Кветушка, – ручищи моего мужа, здоровенные и жесткие, как ветви дуба, обхватили меня, прижав к себе, пытаясь заслонить от всего мира разом. – Родная моя, как ты?
– Ведьмин прихвостень! – раздалось тем временем из толпы. – Кто на ведьме женился, тот с бесами снюхался и сам бесом стал!
В воздухе просвистело что-то тяжелое, и в лоб Карла прямо над бровью врезался здоровенный крепежный болт от каретного колеса, который, видимо, удачно оказался в кармане у кого-то из мастеровых. Кровь хлынула ручьем, Карел проревел что-то не разделяющееся на слова, словно вставший на дыбы разъяренный медведь, его кулаки сжались поверх моих плеч.
У меня не было воли, и было по большому счету все равно: мы сделали что смогли, сил хватило впритык, и мы отдали все до донышка, а теперь мой господин умрет, и я умру, и бог весть встретимся ли там… Только вот зачем тут еще и Карел?
– Прекратите во имя Господа! – голос, что раздался над взбешенной толпой, отражался от стен храма. – Нечестивцы, пролившие кровь в храме Божьем! На колени, грешники!
***
– Она вправду скорбна рассудком, сын мой? – могучий пожилой священник, больше похожий на военного, в упор смотрел на Карла. – Или… эти люди были правы в своих подозрениях? Молнии уже ударяли в этот храм, но то, что случилось сейчас на моих глазах, произошло впервые за четыреста лет, что он существует во славу господа.
Карел промолчал, лишь его руки покрепче прижали к себе бесчувственное тело его бедной жены. Один бог ведал, что он успел передумать, когда она исчезла из дома неведомо куда перед самой грозой, когда он, словно сумасшедший, мотался по городу, спрашивая, не видели ли такую. Бог все же вывел его туда, куда надо, и он пришел в последний миг, вырывая ее из рук озверевшей толпы.
– Вы, видимо, неверно поняли меня, сын мой, – продолжил служитель церкви. – Даже если она та, за кого ее приняли, – это не повод убивать бедную женщину в божьем храме. Но в этом случае ей надо каяться. Много и долго каяться, давать непреложные обеты и исполнять суровую епитимью. Я могу посоветовать вам одного доброго пастыря, который умеет врачевать заблудшие души, избавляя их как от бесов, так и от причуд больного воображения…