Последней каплей стал вчерашний инцендент, когда этот кусок дерьма (мысленно Дженни называла его и пожестче) заявил, что хочет пригласить в их с Вэл постель третьего.
Точнее, третью. Мол, разнообразие укрепляет чувства.
Безропотно прощавшая все закидоны дружка сильфа на этот раз не выдержала и сбежала, наорав на бывшего бойфренда. А потом пол ночи рыдала в объятиях Дженни, жалуясь на жестокую судьбу.
Нет, если это любовь, то такой любви врагу не пожелаешь! Снова вспомнился отец, и на душе стало тошно.
— … как он мог? Ведь мы… Ведь я… — Он оказал тебе большую услугу! — довольно резко отозвалась Дженни, уставшая от стонов о мифических достоинствах Армана. Послушать Вэл, так сволочной вампир был ходячим вместилищем всех добродетелей мира. — Такие парни, как Арман, совершенно не подходят приличным девушкам вроде тебя или меня. И ты прекрасно знаешь, что вампир никогда не жениться на сильфе. Только время с ним теряешь.
Про то, что сталось с репутацией Вэл за год этой «великой любви» Дженни великодушно не стала напоминать.
Стараниями Армана, адепты и даже некоторые преподаватели академии теперь относились к сильфе со смесью жалости и презрения. Нравы в столице были куда вольней, чем в глубинке, но даже здесь откровенное выставление напоказ слишком близких отношений не поощрялось. Всего-то десять лет прошло, как из устава академии убрали пункт, предписывающий исключение женщин за «непристойное поведение», то есть добрачный секс, в случае, если факт этого «поведения» удалось доказать. Арман же и не скрывал, что спит с Валентой. Даже похвалялся, что сильфа «дала» ему уже на первом свидании.
Ну разве не гнида он после этого?! Ох уж эти аристократы! И вампиры и, тем более, демоны.
Избалованные, наглые, уверенные, что весь мир существует для их удовольствия. За три года в академии Дженни достаточно насмотрелась на эту породу. И на девчонок, которые поверив красивым словам, оставались с разбитым сердцем и запятнанной репутацией.
Надо быть полной дурой, чтобы надеяться, что станешь для такого, как Арман, единственной. Нет, приличной девушке из семьи среднего достатка нечего делать рядом с подобными субъектами.
— Хватит бегать за ним. Не позорься.
— Кто бы говорил! — неожиданно набычилась подруга. — Сама-то со своим Чарли… — Что?! Дженни настолько не ожидала подобного подлого удара, что растерялась. Чарли был больной темой, и Вэл прекрасно знала об этом. Как она могла?! — Чарли по крайней мере мне ничего не обещал, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Он — порядочный парень… — Порядочная скотина, — мрачно и совершенно в несвойственной ей манере откликнулась подруга. — Это называется френд-зона. Он просто пользуется тобой. Приятно, что за ним такая девушка бегает. Ты-для-меня-просто-друг- Дженни, — передразнила она оборотня.
— Хватит! — вспылила девушка. — Еще слово о Чарли, и я уйду.
Сильфа снова расплакалась.
— Прости. Я сама не знаю, что со мной происходит. Я никогда раньше такой не была.
Дженни вздохнула и обняла зареванную подругу.
— Держись! Я с тобой.
Вэл больно, но это пройдет. Сильфы не оборотни, у них нет этого проклятия — «истинной пары». Вэл сама не знает, как ей повезло. А разбитое сердце всегда можно склеить.
О Чарли они больше не говорили, но сейчас, возвращаясь в свое общежитие после ночевки у Вэл, Дженни так и эдак крутила в голове ее слова, сочиняя достойный ответ.
И вовсе она не бегает за Чарли! Они дружат очень давно, с детства. С того самого дня, как он спас ее от других оборотней и принял в стаю. Вэл просто не знает всего. Не видела, какой он сильный и смелый, как слушаются его все другие волки Маккензи. И не видела, как Чарли заботился и опекал прибывшую извне девчонку-полукровку.
Да, между ними ничего нет. Но может однажды он посмотрит на подругу по детским играм свежим взглядам.
Посмотрит и увидит, что нелепая рыжая девчонка давно превратилась в красивую девушку, и эта девушка ждет всего лишь знака с его стороны… Увлекшись приятными мыслями, Дженни чуть было не споткнулась о чьи-то протянутые поперек прохода ноги.
Обычные такие ноги. Мужские, обряженные в брюки. Их обладатель дремал, сидя на полу и прикрыв лицо шляпой, словно нищий на улице. От звука ее голоса он вздрогнул и встрепенулся. Шляпа слетела, открыв симпатичное, но измученное лицо.